Вокруг такие добрые, чудесные люди, и сердце моё полно любовью, я люблю Дон, люблю костры, песни и всех – всех!

– Светочка, я вызову машину, поедем ко мне на хутор! – говорит мой знакомый, с которым мы ходили к дальнему костру.

– Нет, – отвечаю виновато, – я не могу.

– Ну почему, мы так давно знаем друг друга, ты же свободная женщина, я свободный мужик, и совершенно теряю от тебя голову.

– Прости, пожалуйста, но я не могу.

На обратном пути Неля спрашивает:

– Почему ты не обиделась, когда он звал тебя? Тогда, в Ростове, с тем поэтом в гостинице, ты была так возмущена!

– Но я же была девчонкой, а сейчас я взрослая свободная женщина, и это нормально, что мужик может потерять от меня голову. Я просто не хочу делать из своей жизни проходной двор.

– Но почему ты не оскорбилась!

Возвращаюсь в свою комнату, уютную, ставшую родной. Только цветок, что за прошлую весну успел заплести угол и две стены до половины, погиб.

Я оставила ключ аспирантке, которая не собиралась летом уезжать, но уехала, не передоверила никому.

С тех пор, когда мне говорят – заведи себе кошку или собаку, ты одна – я рассказываю про этот цветок.

Я стояла посреди комнаты и смотрела на него. Он умирал, наверно, медленно, высыхая от жажды. Лисья стали коричневыми и хрупкими, как стекло, но опали, только когда я снимала его со стены.

Новый цветок покупать не стала, решила, не могу брать на себя ответственность за чью-то жизнь, ведь моя – непредсказуема!

А в остальном – всё было прекрасно, прекрасно и удивительно. Нина Аерьяновна обнимает меня крепко-крепко, и все рады мне! И я, как в детстве, верю, что все вокруг любят меня. В Ростове мне казалось, что эта уверенность атрофировалась навсегда.

В Москве золотая, золотая, золотая осень. Хожу по улицам, и прохожие улыбаются мне – наверно, потому, что и с моего лица не сходит счастливая улыбка.

Машинка моя доживала свой век. Я поменяла шрифт, и теперь мои рукописи в редакциях выглядели вполне респектабельно. Но рычажки ломались один за другим. Меня посылали из одной мастерской в другую:

– У вас раритет какой-то, таких машинок уже нет ни у кого. Вот, попробуйте ещё по этому адресу.

И вдруг у одного мастера оказались нужные рычажки!

– Мне попалась старая машинка, я её разобрал на запчасти. Но никому, кроме вас, они так и не понадобились. Возьмите, пусть у вас будут запасные.

– Спасибо вам огромное!

И ручка у футляра оборвалась. Это было проще, в любой мастерской, где ремонтируют сумки и чемоданы, починят без разговоров. Одна из них была на соседней улице.

Я несла свой футляр из починки. Надо было перейти осенний Тверской бульвар по колено в опавшей листве. Были сумерки. Поодаль от дорожки стояли операторы с камерами.

– Вот именно то, что нужно! – сказал один из них.

Я прекрасно видела, что меня снимают, но шла также медленно, наслаждаясь шуршанием листьев и осенним влажным воздухом.

По телевиденью эту картинку показали к прогнозу погоды. Видели многие, и в Москве, и в Ростове.

Тот ростовский поэт, что называл себя Хитрым Аширом, спросил потом:

– У тебя знакомые на телевиденье? Кто тебя пригласил на съёмку?

Не поверил, что я просто шла через бульвар.

– А как тебя снимали у городского сада для юбилейного буклета?

– Да так же, я просто шла по улице летом, снимали с крыши. Я и не знала, для чего! И Ростов без меня не полный, и в Москве я делаю погоду, – отшучиваюсь я, но он не думает смеяться.

Саша познакомил меня со своим другом, композитором Ильёй Катаевым, ещё прошлой осенью. Мы общались довольно часто, но песни он на мои стихи он не написал ни одной.

При каждой встрече убеждал меня, что я не должна уезжать из Москвы.

– Да как я могу здесь остаться! Только замуж выйти, но я не умею без любви. Или вернуться в свою инженерию, тоже без любви.

– Какая инженерия, забудьте! Нужно собрать все ваши песни и пойти в Министерство культуры. Они напишут письмо в Бюро обмена.

– Они со мной и разговаривать не станут. Я попробую снять комнату в Москве, у меня есть деньги на первое время, десять лет собирала.

– Это вариант. У вас всё будет хорошо, я знаю. Вы человек талантливый, и такой скрытый темперамент, как у вас – очень ценное явление.