— Я могу сказать тебе все, что угодно, — холодно усмехнулся. — Но ты все равно не поверишь. Поэтому, — он вновь разжал кулак с флешкой, показывая ее мне. Небольшой металлический прямоугольник, способный уничтожить не меня — все, что мне дорого, всех, кто мне дорог. Посмотрел в глаза. — Выбирай. Либо ты сейчас идешь со мной по доброй воле. Надеваешь платье, которое я для тебя купил и становишься моей женой, либо все, кого ты любишь, будут страдать по твоей вине.

Он знал, на что давить, знал, куда бить. И слова его были четкими, попадающими в цель. Каждое из его слов — пуля, каждый его взгляд — выстрел. С тем же успехом он мог бы поставить меня у кирпичной стены и спустить курок.

— Я выхожу замуж за Егора, — как мантру. Умом понимая, что это уже не имеет значения.

— Вчера я дал тебе возможность, Лина, по-хорошему попрощаться с ним. Ты предпочла трусливо сбежать…

Я ничего не ответила. Отвернулась, посмотрела в окно. Замуж за Громова. Замуж за человека, для которого нет границ, замуж за мужчину, которого я когда-то любила. Когда-то я мечтала стать его… Из массивных широких дверей здания ЗАГСа вышли счастливые молодожены. Гости: родные, друзья, кричали «горько», смеялись и приветствовали их радостными восклицаниями. Шампанское лилось рекой, лепестки роз устилали дорожку… Мне вдруг подумалось, что я просто не имею права быть с Егором. Я сделаю его несчастным. Потому что… потому что Громов действительно пойдет на все, чтобы я пожалела о неправильном, в его понимании, выборе. Предупреждение именно об этом слышалось в его голосе, читалось во взгляде. Когда-то в нем боролось черное и светлое. Тьма победила еще давно, но светлое еще имело место быть. Сейчас же его не осталось совсем. Ни намека на проблеск, ни единого пятнышка.

— Хорошо, — вышло глухо и едва слышно. Повернула голову, подняла взгляд на Олега, как будто терпеливо ожидающего моего решения. — Хорошо, я выйду за тебя замуж. Но при одном условии.

— И каком же? — склонил голову на бок, снисходительно смотря на меня. Будто любая моя попытка отвоевать для себя хоть что-то забавляла его. Решения принимал он. Мои же условия… Они ничего не значили.

— Отдай мне флешку, — протянула ладонь. — Отдай мне флешку и поклянись, что не причинишь зла ни Вадиму, ни Егору.

— Так не пойдет, — вместо того, чтобы отдать мне, Олег снова убрал ее в карман. — Будешь хорошей девочкой, и я сделаю тебе свадебный подарок. Может быть.

— Я всю жизнь буду тебя ненавидеть, Олег Громов, — вложила в слова все свои чувства, все эмоции, всю горечь, бурлящую у меня внутри.

— Всю не понадобится, — улыбнулся он и потянулся к чехлу, лежащему на заднем сиденье. Аккуратно положил мне на колени. — Переодевайся, Алина. У нас мало времени. Регистрация нашего брака начнется через двадцать минут. Да, еще кое-что, — он коснулся моей ладони. Стоило мне дернуться, сжал крепче. Поморщился, посмотрев на пальцы и грубо снял помолвочное кольцо — то, что надел не так давно Егор. Взгляд мне в глаза. — Теперь всё, Алина. Переодевайся.

Сказав это, он рывком раскрыл внедорожник и вышел на улицу. Я увидела, как металл кольца мелькнул в его руках и… Тихий звон, когда оно, перед тем, как провалиться сквозь прутья канализационной решётки, стукнулось о неё.

Теперь всё.

Алина

— Ты выглядишь просто изумительно, — едва я покинула автомобиль, подал мне Громов руку.

В очередной раз я проигнорировала её. Схватила с сиденья сумочку и, выпрямившись, с вызовом посмотрела на него. В ответ он медленно, никак не реагируя на мое напряжение, на откровенную агрессию, осмотрел меня, поправил пояс на платье и удовлетворённо хмыкнул:

— Да, ты просто изумительна, Лина. Распусти волосы, — приказал.

Я, всем своим видом выражая мое к нему отвращение, сдернула с волос резинку и тряхнула головой, рассыпая их по плечам. Егор бы непременно сказал, что в день свадьбы распущенные волосы — слишком просто, что это признак дурного тона. Что мне куда лучше с открытой шеей. Мне, наверное, действительно было лучше с открытой. Вот только Олег — не Егор. Совсем не Егор.

— Что еще прикажешь мне сделать?! — поинтересовалась ледяным тоном.

Вместо ответа Громов силой разжал мои пальцы и забрал сумочку.

— Ты сделала правильный выбор, — сказал, сжимая мою ладонь в своей.

— Я не делала выбор, — парировала, едко усмехнувшись.

Громов потянул меня к ЗАГСу, и я, чтобы не упасть, запутавшись в невесомом подоле струящегося платья, чуть подняла его, скомкав шелк в кулаке. Совсем простое на первый взгляд платье было совершенным настолько, что в момент, когда я надела его, мне захотелось завыть. Сама бы я никогда не обратила на него внимание. Как и распущенные волосы — слишком просто. Шёлк и тонкий подъюбник — ничего лишнего. Минимализм, при каждом моём движении выдающий роскошь женщины, заключенной в него. Чертов Громов, чертово безупречное платье, севшее на меня, как влитое. Белоснежное, прекрасное и до безобразия стильное. Он действительно всегда знал, что выбрать для меня. Будь то блюдо на ужин в дорогом ресторане, зимние сапоги от культового бренда или платье — домашнее, на каждый день или подвенечное — не важно. И за это в данный момент я ненавидела его еще сильнее.

— Выбор есть всегда, Лина, — ответил, не переставая вести меня по дорожке. Чем ближе мы подходили к дверям, тем сильнее на меня накатывала паника. Наверное, до конца я так и не верила, что Громов способен вот так взять и исполнить свои угрозы. Не верила, и сейчас не верю, что это происходит наяву.

Едва мы подошли к дверям, как те раскрылись, выпуская очередных счастливых до зубового скрежета молодоженов с уже подвыпившими родственниками.

— Выбора нет, — самой себе проговорила я, не рассчитывая, что Громов может услышать, но слух у него был, по всей видимости, отменный: