— Ты слишком высокого мнения о себе, Громов, — скривилась я и снова опустила взгляд к телефону. В тот момент, когда на встрече однокурсников, куда притащила меня Инка, я встретилась с Егором, самое последнее, о чем я думала — это то, что он полная противоположность Громову. Об Олеге я вообще не думала. Тогда. Но теперь это было уже не важно — у меня на пальце его кольцо, а блеснувшее несбывшейся надеждой на счастье кольцо Егора где-то в канализации…

Связь и правда была дерьмовая, я успела сказать Янке лишь самое главное — что я ее люблю и скоро вернусь. Услышав звонкий, словно журчащий ручеек голосок дочери, я снова едва не зарыдала. Но сумела взять себя в руки и, когда, договорив, бросила мобильный обратно в сумку, посмотрела прямо Олегу в глаза. Решительно и почти спокойно, пытаясь показать, что я не боюсь его, что готова противостоять до последнего. Показать… Потому что противостояние наше было совсем не равным.

— Пойдем, — он вновь забрал у меня сумку вместе с телефоном и вышел на улицу. Повесил себе на плечо.

Я дернула за ручку и, оказавшись на свежем воздухе, жадно втянула его в легкие. Нас окружал лес… Лес, и мы одни, потерянные в этом лесу, как потерпевшие кораблекрушение на необитаемом острове.

Громов молча наблюдал за мной, а я… Осмотревшись, скользнула по нему безразличным взглядом и направилась к дому. Услышала позади, как хлопнула дверца, как пискнула сигнализация. Следом — шаги, но не обернулась и остановилась лишь у входа. Поначалу я не видела этого, а теперь, посмотрев в сторону, заметила озеро. Тихое, безмятежное, похожее на большое, отражающее возвышающиеся вокруг деревья, небо и солнце озеро. Дом находился прямо на его берегу. Никакой цивилизации. Кажется, последний населенный пункт мы проехали километров двадцать назад, еще до того, как свернули с трассы на заросшую проселочную дорогу.

— Зачем ты привез меня сюда? — спросила я, когда мужчина, которого теперь я должна была называть своим мужем, подойдя, достал из кармана ключ и, отперев дверь, жестом пригласил войти.

— Хочу провести с тобой несколько дней наедине, — несильно ухватив за локоть, подтолкнул меня в дом.

— А потом?

— Ты задаешь слишком много вопросов, — в комнате загорелся свет, и я вновь обернулась на так и оставшегося стоять у двери Олега. Прислонившись к ней, он, немного задрав голову, смотрел на меня так, что по коже тут же прошлись мурашки. Захотелось уйти, убежать. Ещё лучше — стать невидимой, лишь бы скрыться от него, лишь бы не чувствовать его ощупывающий, тяжелый взгляд. Платья на мне как будто не стало, внутри зародилось предчувствие недоброго, пальцы мгновенно заледенели. Бежать. Бежать — это было единственным спасением. Вот только по всей видимости единственный выход он перегораживал собой. Словно прочитав мысли, он почти незаметно улыбнулся и лениво двинулся ко мне.

— Что ты хочешь от меня? — спросила, опасливо отходя назад.

Расстояние между нами сокращалось, а сердце мое все сильнее стучало у горла. Вдоль позвоночника опять прошелся холодок, ноги стали слабыми. Он наступал неспешно, прекрасно зная, что деться я никуда не смогу. Он загнал свою жертву, загнал лань, и теперь, удовлетворенный победой, наслаждался этим.

— А ты не знаешь? — взгляд его полыхнул огнем.

В мгновение ока оказавшись рядом, он прижал меня к себе так тесно, что мне стало нечем дышать.

— Разве не знаешь? — горячее дыхание на моей щеке. — Сладкая, — шумно втянул воздух. — Теперь ты моя, Алина. Моя, — рык мне в губы, и следом — горячий, обжигающий, болезненный поцелуй.

Мои попытки отстраниться были оставлены им без внимания. Да я и не надеялась что-то изменить. Заведомо проигравшая, обреченная, пыталась бороться, хотя зачем, уже не понимала сама. Чтобы сохранить хоть крупицу уважения к себе, хоть крупицу себя самой.

Ладони Олега, скользнув по моей спине, оказались на ягодицах, шелк, поддаваясь его власти, пополз вверх, оголяя ноги.

— Олег, — просипела ему в губы. — Пожалуйста.

Меня так и трясло. От чего — разобрать я не могла. Осталось только одно это «пожалуйста», как и все до этого не имеющее значимости.

— Что, пожалуйста? — зло. — Что, пожалуйста, Лина?! — отпихнул меня от себя с такой силой, что я, наткнувшись на кресло, едва не упала. Ухватилась за спинку и в ужасе уставилась на Олега.

Тот, не отрывая от меня взгляда, стянул пиджак с плеч и откинул в сторону. Принялся расстегивать рубашку.

— Раздевайся, — процедил, распахнув полы, и принялся за ремень на брюках. — Раздевайся, — повторил, давая понять, — сама не разденусь — он снимет с меня это чертово платье сам. Нет, не снимет. Разорвет в клочья. Вначале платье, а потом и душу, от которой и так уже почти ничего не осталось. Как и там, в прошлом — душу в клочья, а сердце… сердце в пепел.

Лязг металлической пряжки как будто бы вернул меня в прошлое, окунул в него. Я тонула в этом звуке, тонула в черных глазах смотрящего на меня чудовища.

— Эту ночь ты запомнишь надолго, Лина, сказал так тихо, что я вздрогнула. В голосе не угроза и не предупреждение — неизбежность. Я действительно запомню её — глядя на него, я понимала это. Не на долго — навсегда. — Раздевайся!

— Изнасилуешь? — вздернула подбородок, глядя с вызовом, при этом умом понимая — плевать ему на мое сопротивление. Захочет — силой возьмет, и никто в этом чертовом лесу ему не помешает.

— Я смотрю, ты прямо-таки жаждешь, чтобы я тебя изнасиловал? — покривил уголком рта, надвигаясь. — Раздевайся, Алина. Я теряю терпение.