Однако Джонни Данн не был больше расположен к шуткам.

–  Я считаю разговор оконченным, мистер Китинг. Дальнейшие беседы с вами я буду вести только в присутствии моего адвоката, - неожиданно объявил он и направился к выходу.

Прокурор тоже встал, но у двери снова остановился.

–  Только один вопрос, Данн. Есть у вас судимости?

–  Да, из-за пустяка. Подрался в баре.

–  И сколько же вам дали за этот пустяк?

–  Девятнадцать месяцев. У вас в прокуратуре имеются сведения.

–  Да-да, вспоминаю. А другого разве ничего не было?

Вместо ответа Джонни Данн открыл дверь. Китинг, неторопливо переступая порог, сказал:

–  Разве вы не отсидели пять лет в Синг-Синге за торговлю наркотиками?

Джонни Данн с такой яростью хлопнул дверью, что едва не ударил Китинга по спине.

По существу, Китинг ничего не добился. Он и раньше знал, что Джонни Данн - многократно судимый гангстер, которого Вито Дженовезе вытащил из каторжной тюрьмы, чтобы иметь своего человека в портовом профсоюзе. Но это еще не доказывало, что Данн повинен и в убийстве Энтони Хинтца. Пока Хинтц не признался, что стрелял в него именно Данн, тот оставался недосягаемым для Китинга.

Каждый час прокурор звонил в больницу, справляясь о состоянии раненого. Тот был еще жив, но допрашивать его не разрешали. Только на четвертое утро врач сказал Китингу:

–  Если хотите еще раз попытаться, приезжайте не

медленно. Хинтц в сознании, но он уже недолго протянет.

В сопровождении капитана Хэммила, судебного стенографа и лейтенанта сыскной полиции Салливана Китинг помчался в больницу.

Когда он со всем своим штабом появился в палате, дежурная медсестра посмотрела на него как на убийцу. Ее укоризненный взгляд, казалось, спрашивал, почему бедняге не дают умереть спокойно. Вид у Хинтца действительно был ужасающий. На лице остались только лихорадочно горевшие глаза.

Выслав сестру из палаты, Китинг приступил к допросу, начав с обычных анкетных данных: фамилия, дата рождения, адрес. Эти вопросы были необходимы, чтобы показать, что Хинтц находится в здравом уме. Затем Китинг тихо спросил:

–  Вы знаете, что должны умереть, Энтони?

Кивнув, Хинтц прошептал:

–  Да, знаю.

–  Энтони, вы ведь католик. Вы уже посылали за священником?

–  Да, этой ночью он приходил ко мне.

–  Вас уже соборовали?

–  Да, этой ночью.

Решив, что для закона сказанного должно быть достаточно, Китинг перешел к самому существу дела:

–  Энтони, кто в среду восьмого января возле вашего дома стрелял в вас? Перед лицом смерти я призываю вас сказать правду.

На какой-то миг умирающий снова заколебался, но затем все же прошептал:

–  Это был Джонни Данн. Но позаботьтесь о моей жене.

–  Конечно, Тони. Мы отправим ее из города и спрячем. Она не вернется, пока с делом не будет покончено. Но вы должны ответить еще на некоторые вопросы. Сколь ко раз Данн стрелял?

–  Шесть. Он выпустил шесть пуль, и все они попали в меня.

–  Вам известно, почему он хотел убить вас?

–  Данн хотел 8 января держать мой пирс под контролем. Из Генуи ожидали судно с наркотиками. Данну нужно было, чтобы разгрузку производили его люди. Но если бы рабочих, как всегда, нанимал я, на 51-й пирс гангстеры не попали бы. Поэтому мне предложили 8 января взять выходной. А я отказался, я не хотел пускать на мой пирс бандитов.

–  Я полагаю, что этого хватит, - сказал Китинг, видя, что силы Хинтца на исходе.
– Лежите сейчас совсем спокойно. Мы только привезем сюда Данна, и вы еще раз подтвердите, что это он стрелял в вас.

Хинтц больше не спорил. Он, видимо, был уже на все согласен. Полчаса спустя двое полицейских ввели в палату Джонни Данна.

–  Хэлло, Тони, - с вымученной улыбкой произнес Данн.

Хинтц молча смотрел на него. Китинг, сделав знак стенографу, спросил:

–  Энтони Хинтц, вы узнаете этого человека? Если да, назовите его.

Хинтц вытащил правую руку из-под одеяла и указал на Данна.

–  Это Джонни Данн, человек, который стрелял в меня.

Данн театральным жестом протянул к нему руки:

–  Что ты, Тони! Понимаешь ли ты, что говоришь?

Я ведь твой старый друг! Я никогда в тебя не стрелял!

–  Нет? Так я, наверное, лежу здесь ради удовольствия?
– выдохнул Хинтц и, молниеносно сбросив одеяло, попытался сорвать прикрывавший его раны лейкопластырь.
– Подойди взгляни, как ты меня продырявил, и скажи, доволен ты своей работой…

Обессилев, Хинтц снова упал на подушки. Китинг прикрыл его одеялом и попытался успокоить. Профсоюзный босс холодно улыбнулся:

–  Разве вы не видите, что этот человек бредит? Он не в своем уме. Я требую, чтобы при допросе присутствовал мой адвокат.