Шрифт:
«Вот ещё глупость какая!»
Гермиона машинально опустила руку между ногами, а другой почесала грудь. И тут же одёрнула себя. Но самые чувствительные участки тела так и горели: края разреза на трусиках постоянно щекотали половые губы, а чашечки безбожно терли соски. Пока она обедала и читала, это ещё не так сильно чувствовалось, но теперь…
К вечеру Гермиона ощущала, как ныло внизу живота и горело всё тело, прося разрядки. Она попросила Хэнка принести ужин ей в комнату, опасаясь встретить Малфоя в таком состоянии. Ей не терпелось запустить пальцы в трусики и приласкать себя, чтобы снять, наконец, напряжение. Но в вопросе ужина домовик вдруг проявил ничем необъяснимое упрямство, заявив, что «это единственное время, когда вся семья собирается за столом, и традиций нарушать он права не имеет».
Их препирательства длились уже минут пятнадцать, когда из камина вышел Люциус Малфой, а вслед за ним — Драко в запылённом деловом костюме.
Гермиона уже открыла рот, чтобы спросить, получил ли Люциус её письмо, как вдруг Драко улыбнулся и шутливо раскинул руки:
— Привет, жёнушка! Я вернулся! Хочешь обнять меня, дорогая?
Гермиона вытаращила глаза и вцепилась в спинку кресла, чтоб не упасть.
«Дорогая? ЖЁНУШКА?!»
— Что здесь происходит? Что это ещё за спектакль?! — простонала она, напрочь позабыв о советах Морганы.
Драко нахмурился и подошёл к ней, взяв за локоть.
— Что с тобой? Ты как себя чувствуешь?
Гермиона не могла вымолвить ни слова. Цветом лица она сравнялась со своим платьем. Такого она даже в страшном сне представить не могла: любовница старшего Малфоя замужем за младшим! Если бы сейчас её отражение попалось ей в руки, вряд ли ушло живым и здоровым.
— Меня, похоже, очень крепко приложил Квинси в Министерстве… — пожаловалась она.
— Так и знал, что надо было настоять тогда на его увольнении! Этот старый придурок кого-нибудь когда-нибудь угробит и загремит в Азкабан за превышение… Я сейчас вызову Стоутона!
— Кто это? Аврор?
— Нда… — протянул Драко, укладывая её на диван. — Этот параноик тебе всю память отбил…
— Точно! — Гермиона ухватилась за эту мысль, показавшуюся ей гениальной. — У меня такие провалы в сознании… Ничего не помню… Местами…
— Уверена? — хладнокровно ухмыльнулся Драко, склонившись над ней. — Я ведь просто хотел спросить, не могла бы провести эту ночь в моей спальне? Мы же всё-таки муж и жена…
Гермиона испуганно округлила глаза.
«Только этого ещё не хватало! Они тут все совсем с ума посходили!»
— Мне плохо, Драко, — театрально простонала она, сжав ноги, между которыми всё так и горело. — Поверь, мне сейчас не до исполнения… супружеских обязанностей. Голова просто раскалывается!.. О-о-о…
Люциус только ухмыльнулся, когда сын достал, наконец, палочку, отправляя сообщение с Патронусом.
— Стоутон быстро поставит тебя на ноги. Он — наш семейный целитель. И выспись, дорогая. Ты должна быть свежей и отдохнувшей. Помнишь, завтра очень важная встреча с российским послом на скачках?
Гермиона тихо выругалась про себя и прикрыла глаза, желая только одного: проснуться на Эджвар-роуд и всыпать Эрни МакМиллану по первое число. А ещё лучше отправить его в далёкое путешествие в один из параллельных миров, где из колдунов делают шашлык на открытом месте при большом скоплении народа.
Глава 3. Срывая покровы
Гермиона успела немного остыть, пока Стоутон, осматривал её, что-то насвистывая себе под нос. Палочка его, понятное дело, ничего не диагностировала, и он достал из чемоданчика только Восстанавливающее зелье и Нервные капли.
И откланявшись, подытожил:
— Память скоро восстановится, миссис Малфой, аура ваша целая и вполне себе здоровая.
В спальне Гермиона заперлась от греха подальше и швырнула ненавистное нижнее бельё в камин, а потом вызвала Хэнка, чтобы он поджёг мерзкие тряпки. Она сидела перед витой чугунной решёткой на полу и задумчиво бросала в пламя одни трусики за другими. Костерок был недоволен такой пищей и сердито шипел. Впрочем и ей стало не до ужина после известия о том, что она замужем за младшим Малфоем. Самое ужасное, непонятно было, замужем ли она за старшим — в этом кретинском мире всё шиворот-навыворот. А обручальное кольцо, понятное дело, осталось на пальце её отражения при перемещении.
Уснуть Гермиона так и не смогла: все эти намёки и неприличные фантазии вкупе с нижним бельём так и провоцировали на что-нибудь развратное. Пришлось всё-таки успокаивать себя, поглаживая под одеялом. И тут она вдруг поняла, что воображение подсовывало ей Люциуса, который наблюдает, как она мастурбирует. Он пьёт вино из круглого бокала (или бренди какой-нибудь, неважно), краем глаза скользит по её обнажённой коже, разгорячённой и чуть влажной от желания. Ресницы опускаются, будто одобряя каждое движение её пальцев, и ножка пустого бокала стукается о столик. Люциус неторопливо подходит, разглядывая её затвердевшие до боли соски, мучительно медленно проводит по ним ладонями и сжимает груди… ласкает одеревеневший живот… бока…