— Клятва магическая, — сказал Келвин. Ребята согласно кивнули, а я поняла, что мне неприятно. Врать друзьям было противно. Впервые мне было действительно противно, наверное, потому что друзей… Настоящих друзей у меня до этого не водилось. А ребята стали мне дороги и оттого сейчас было ужасно мерзко, даже несмотря на то, что выводы делали они сами, без моих обдуманных действий и слов.

— Ты поэтому хочешь уйти из академии? — спросила Ирма и уставилась на меня с надеждой во взгляде.

Все схлынуло вмиг. Ощущение отвратительности происходящего сменилось мыслью о том, что эта ситуация неожиданная, но весьма удачная. Сама удивилась такой смене, даже не настроения, а взгляда на обстоятельства, но только на мгновение, потому что в следующее я самозабвенно врала:

— Я не могу об этом говорить и вам рекомендую забыть немедля.

— Так вот значит, как все обстоит. А я думала, что ты бессердечная тварь, которой плевать на чувства друзей! Прости меня!

Речь Ирмы меня смутила. Нет, серьезно, никогда бы не подумала, что она знает такие слова и тем более может говорить вслух.

— Почему ты так решила? — хотела задать другой вопрос, но этот показался уместнее.

— Ну как же? Ты с момента поступления только и делала, что пыталась вылететь из академии. Было очень похоже, что на нас тебе наплевать. Ты иногда ведешь себя так, словно тебе все безразличны. Более того, любого, кто пытается сблизиться с тобой ты отталкиваешь, а потом ведешь себя словно это нормально!

— Да когда такое было? — удивленно пробормотала, возмущенная заявлением Ирмы.

— Каждый раз! — припечатала меня подруга. — Да хоть вспомни эти две недели, не говоря уже об остальном. Ты же практически перестала с нами общаться, а Итана вообще игнорируешь! А все из-за того, что он вопросы задавал.

Ну да было такое, но это разве повод считать меня бездушной тварью?

— Ты даже не понимаешь, как это расстраивает, — выдала очередное заключение, вероятно сделанное по выражению моего лица, Ирма.

Мне стало нехорошо. То есть, получается, что Ирма все это время злилась и обижалась на меня за желание покинуть академию. Вернее, она поняла мое желание покинуть академию, за нежелание оставаться с друзьями… мозги сломать можно!

Это что же получается, что они все так думают?

Я все равно не понимаю, как это вообще может кого-то расстроить. Я же старалась никому не вредить, избежать неприятных разговоров, грубых слов. Теперь же оказывается, что я все равно расстроила их. Как же сложно дружить, оказывается.

— Почему ты молчала?

— А с тобой вообще говорить можно? — возмущенно завопила Ирма.

— Ирма! — окрик Итана прозвучал строго.

И я поняла, что вправду говорить со мной было сложно. В памяти всплыли моменты наших разговоров, когда я меняла тему, отмалчивалась и сухо отвечала на вопросы. Неужели настолько свыклась с необходимостью скрывать некоторые подробности своей жизни, что теперь без разбора скрываю все?

Вряд ли настоящие друзья так поступают.

Разговор за столом продолжался, несмотря на то что я ушла в размышления.

— А ведь Ирма дело говорит, — протянул Келвин.

Меня же тревожило мое поведение и отношение с друзьями, которое сложно было назвать хорошим. Это ведь Ирма ввиду своей вспыльчивости и эмоциональности выразилась вслух, а другие молчат. Более того, вряд ли, кто-то из них вообще заговорил бы об этом, посчитав, что я не желаю с ними дружить.

Смятение — вот, как можно описать мое нынешнее состояние. А все дело в том, что мне в голову не приходило идей, как исправить ситуацию. С ребятами мне дружить хотелось, но это означало, что потребуется стать откровенной. Как мне стать таковой, если скрытничаю уже по привычке?

Стало откровенно страшно, потому что пришло четкое осознание — продолжу в таком же духе, потеряю друзей. Однако перекраивать себя тоже страшно, ведь не случайно мне поставили эту печать.

Как же быть? Что же делать?

Видимо на моем лице отразилось, что-то из моих мыслей, потому что Айзек спросил:

— Кира, что с тобой?

Он мягко подхватил мою руку, что до этого лежала на коленях, сжатая кулаком и заглянул мне в глаза. Перевела взгляд на остальных.

Что-то защемило в груди от осознания — несмотря на мое поведение ребята искренне за меня беспокоились.

(Айзек)

Утренняя тренировка с Эридой, как всегда, проходила весело. Она быстро училась, упорно тренировалась и доводила свою технику до идеала. Было приятно наблюдать за ее преображением — ранее несмелая и довольно медленно сплетающая боевые заклинания, теперь Эрида поражала скоростью, быстрой реакцией и умелым использованием навыков рукопашного боя. Однозначно, что подобное преображение вызывало у меня восхищение и гордость.

— Что не так? — недоуменно покосилась на меня Эрида.