— О мудрая Вильяра, пойдёшь ли ты в круг одна? Или позволишь мне назвать тебя своей временной ученицей и проводить туда?

— Как это, временной ученицей, старый? У меня же есть… Был наставник?

— В дни моей молодости говорили, что первому наставнику — первый поклон. Однако мудрому позволительно и полезно учиться всю жизнь. Если ты сейчас согласишься, тебя это ни к чему не обяжет. Мы лишь засвидетельствуем пред лицом стихий то, что уже существует между нами. Ты спрашиваешь советов и учишься, я советую и ещё многому могу тебя научить. Не так ли, мудрая Вильяра?

— Да, о мудрый Латира. Вообще, ты должен был быть на месте Наритьяры Старшего. Мудрый обязан в меру сил исправлять свои ошибки. Так что давай уже, учительствуй.

— Ну тогда подпевай!

Из небольшого валуна получилась такая же скромная каменная калитка, но когда двое мудрых гуськом протиснулись в неё, обоим пришлось резко сощурить глаза: внутри круга с ослепительного неба сияло огромное летнее солнце, а под ногами росла густая трава с россыпями цветов. Круг настолько одичал без разумных, что позабыл внешнее время года и суток, являя долгожданным гостям летний полдень, когда был зачарован. Мудрые шли и пели, потом, почуяв средоточие силы, остановились, встали спина к спине и продолжали петь, медленно поворачиваясь посолонь. Имена камней сами рождались в уме, вплетались в песнь. Сила переполнила Вильяру без привычного умопомрачения. И тихая радость — доныне неизведанная… Пропев имя тридцать шестого камня, последнего в кругу, колдунья шёпотом спросила:

— Это с самого начала так можно было, старый? Мой наставник просто не захотел?

— Да. До него новопосвящённых вводили в круг только так. Прочие игрища — для сильных и опытных мудрых, по обоюдному согласию. И охотников мудрые раньше в круг не таскали, не полезно это ни телу, ни разуму. Короче, ты права, малая, ошибки нужно исправлять… Куда мы теперь? К фиорду? Ты ведь знакома с теми Камнями?

— Как же не знакома, они были мне первыми! Изо льдов посвящения — к вымершему отчему дому, наставник очень хорошо всё подгадал.

Странно: здесь и сейчас, посреди внезапного лета, Вильяра не чувствовала ни горя, ни злости. Она могла о чём угодно думать и говорить спокойно, с лёгкостью отслеживая цепочки причин и следствий, проницая за поступками и событиями хитросплетения замыслов.

— Старый, если мы не собираемся петь тут Усмиряющую стихии… А я думаю, пока рано… Я уверена, нам пора идти. К дому у фиорда, поскорее.

— Да, я тоже думаю, что Усмиряющую — рано. Идём. Запоминай новую песенку и тяни путеводную нить к своим камням.

Померк ослепительный летний свет, мороз перехватил горло, и Вильяра запела новое приветствие, уже другому кругу. Мудрая не хотела обижать свои первые Камни, они не виноваты, что сделал тут с нею наставник. Латира подпел Вильяре, знакомясь с кругом, а больше им незачем было задерживаться.

Тропу от Камней вниз замело и продолжало заметать. Чтобы не тонуть в сугробах, преисполненные силой мудрые запели летучую песнь и тут же обратились в два снежных вихря. Пурга из помехи стала подмогой, ветер — попутный. Так бы и мчаться до ворот дома, но вихрь-Вильяра, отлетев на сотню шагов от Камней, закружил на месте и рассыпался, вновь обернувшись женщиной.

— Латира, смотри! — мудрая выхватила из сугроба обугленный череп с ножом в глазнице, пнула ещё какие-то горелые кости. — Клянусь летним полнолунием, это был Средний Наритьяра!

Латира уже стоял рядом, принюхивался и осматривался:

— По зубам узнала?

Вильяра фыркнула:

— Ага, улыбочку ни с чем не спутаешь. А следов ворожбы почему-то мало, и какие-то они странные…

— Я готов поклясться солнечным затмением в середине зимы, что убил беззаконника твой Нимрин! Вот это, несомненно, след его меча, — старик подобрал кусок наискось рассечённой плечевой кости, потыкал пальцем в идеально ровный срез. — Ни один клинок Голкья не разрубит так. Только чёрная сталь из-за звёзд. И я чую, тёмный колдовал здесь. Не повезло поганцу Среднему с новой игрушкой, ох, не повезло!

Вильяра пошла расширяющейся спиралью, загребая ногами снег и напевая возвращение утерянного. Выкопала маленький ножик южной работы: чистый, без следа крови, и больше ничего. Вернулась к месту смерти беззаконного колдуна — Латира всё ещё рылся в обугленных костях, напевая какое-то незнакомое заклятье.

— Старый, кроме этой падали, тут никого и ничего. Но меня беспокоит, насколько поганец успел потрепать Нимрина, и где мой воин сейчас? — Вильяра полезла в поясной кошель за волоском для поиска.

— Не трать запасы, малая, позови его. Вдруг, теперь он тебя услышит?

Ромига шёл по коридору сторожким шагом разведчика. В доме было нехорошо. Нет, обострённые чувства нава не улавливали присутствия в ближайших пещерах кого-то живого и недружелюбно настроенного. Если где-то и был переполох, то далеко, отсюда не слышно. Что именно не так, понять пока не удавалось. Мули тоже ощущала неладное: снова приникла к Ромиге, мелко дрожала и не пыталась высвободиться.