— Почему… А, ладно! Как ты думаешь, что вся эта погань делает с теми, кто сейчас внутри?

— Думаю, пока все живые просто спят: очень крепким, глухим сном. Когда узел затянется окончательно, заклятье начнёт разрушать тела, потом стены дома. Смотри, если подправить здесь и здесь, оно замрёт, и мы сможем распутать его позже. Или пусть распутывает, кто накрутил? Может, позовёшь его на помощь, малая?

— Нет, старый! Это мои угодья! Охотники в доме у Синего фиорда… Кто из них чист от беззакония, те станут Вилья, либо пусть уходят прочь. Домов Наритья у себя в угодьях я не потерплю!

Латира улыбнулся: знахаркина дочь в очередной раз подтвердила, что умеет не только колдовать, но и думать наперёд. Склонил голову в знак согласия.

— Так ты говоришь, заклятье замрёт, старый? — переспросила Вильяра. — Но равновесие получится слишком шатким, а стихии бушуют. Я уверена, лучше порвать и развеять этот узел. Сразу и насовсем! Лучше никакой защиты, или пусть обитатели дома сами наворожат себе чего-нибудь.

— Хорошая мысль, малая. Как раз и заняты будут, и сразу увидишь, что у них за колдуны.

— Я решила, о мудрый Латира: развеиваем. До полудня мы должны успеть. Я начну вон оттуда, ты придержишь…

Некоторое время двое мудрых обсуждали будущие песни. Наконец, Вильяра выставила ладонь, Латира приложил свою. Переплели пальцы, помолчали — глаза в глаза. Чужие заклятья хуже ледовых заторов: тоньше, сложнее, опаснее!

Осторожно, мало-помалу, медленно, но верно…

Нет!!!

Вильяра поспешила? Латира недодал капельку силы? Нагромождение чар рухнуло, разом захлестнув обоих колдунов. Латира даже не успел подумать, что это тоже могло быть ловушкой: двое мудрых отчаянно сражались за жизнь уже не обитателей дома — свою, друг друга. Латира был опытен, Вильяра — сильна, но им не хватало, не хватало… Кто сумел дотянуться до Зачарованных Камней, перебросил с них тугие нити силы, дал ворожбе надёжную опору? Вильяра, но как? Не раздвоилась же она? Или…

Закончили.

Тишина.

— Старый? — Вильяра сорвала голос, в лице — ни кровинки, черные от боли глаза.

— Что, малая? Хорошая новость: мы с тобой живы. Ещё новость, так себе: дом у Синего фиорда стоит целёхонек, беззаконную погань внутри можно будить, или скоро проснётся сама. Хочешь, я пошлю зов Вильгрину?

Мудрая медленно качает головой:

— Нет, старый, я — к Зачарованным Камням. Там мой Нимрин умирает. Это он дал нам опору на круг, понимаешь?

— Не понимаю, но верю. Вы с ним друг друга стоите! Идём.

На первый взгляд, от Нимрина осталось немногим больше, чем от Наритьяры Среднего: сухой, обтянутый чёрным костяк. Рядом сидела Мули, подвывала, раскачивалась, грызла кулаки. Вильяра поймала взгляд племянницы: дикий, полубезумный. Однако не до девчонки сейчас, та хотя бы внешне цела. Вильяра опустилась на колени возле скрюченного, вплавленного в сугроб тела. Осторожно коснулась чёрной костлявой руки — пальцы медленно сжались, царапая лёд. Всё-таки, не уголь — кожа: лихорадочно горячая, шершавая, в какой-то омерзительной чешуе. Собравшись с духом, Вильяра посмотрела в лицо. Передёрнулась, отвела взгляд. Тихо позвала:

— Нимрин! Ромига!

Он с трудом приоткрыл один глаз — дырку сплошной черноты, прошелестел что-то чёрными растрескавшимися губами. Знахаркина дочь всегда знала, что тело чужака — странное, не как у всех двуногих. Но что ей делать вот с этим, она просто не представляла. Облизнул губы чёрным раздвоенным языком… Брезгливый ужас: аж до рвотных позывов! Вильяра закрыла лицо руками, закачалась из стороны в сторону, хуже Мули.

— Малая, эй! Мудрая Вильяра! Твой целительский дар ему сейчас не поможет, но ты не отчаивайся, — голос Латиры. — Твоему Иули нужна сила, много-много подходящей ему колдовской силы. Чтоб была рядом, постоянно. Знаешь ли ты в своих угодьях ночные Камни, Камни глубокой зимы, Камни новолуний и затмений?

Вильяра услышала. Да, есть у неё такие. Хотя бы те, где она пела Усмиряющую Стихии. Выбрала для опасной ворожбы никем не любимый круг вдали от жилья, а Нимрину в нём оказалось хорошо.

— Знаю. Недалеко, — а про себя подумала, что ни за что не потащит чужака, каким он стал, на изнанку сна. Его же нужно будет обнять, хотя бы коснуться… Ой, нет! И не повредила бы ему лишняя ворожба. — Совсем недалеко, пара переходов на санях.

— Нужно поскорее доставить Иули туда и сделать для него возле Камня тёплое убежище. Позже ему понадобится много еды, но сейчас главное — колдовская сила, тепло, вода для питья. И ещё кто-нибудь, кто будет за ним присматривать. Нам с тобой, малая, некоторое время будет не до него, нас в Совете ждут… Мули, ты готова ухаживать за тем, кто спас твой дом?

— Дом? Спас? Я звала, звала их, но дома все молчат, как мёртвые.

— Позови ещё раз, Мули. Позови главу дома.

***

Купец Вильгрин проснулся от зова дочери. Поганка Мули не разговаривала с отцом с тех самых пор, как одна, тайком сбежала в снега за добычей. В итоге, в начале третьей зимы — взрослая, воительница, ученица Великого Безымянного. Щуры свидетели, Вильгрин не желал своей доченьке подобной судьбы. Девушку ждал обряд совершеннолетия на четвёртое лето, красивый и безопасный, а сразу после — свадьба, а дальше — всю её женскую жизнь — мужа ублажать, да деток рожать, лишний раз не покидая жилых покоев. Дом'a клана Наритья достаточно богаты, мужчины достаточно сильны, чтобы женщинам не приходилось охотиться и воевать… Мули выбрала сама, выбрала иное, и гнев отца на сумасбродку-дочь до сих пор не иссяк.