И как раз второй грубо ткнул пальцем в грудь нашего провожатого и процедил:

— Ты кого привёл?

— Этот тот самый, о котором говорил Костлявый, — робко произнёс бедолага и кивнул на Марка.

— А какого беса ты притащил сюда второго?! — рявкнул Зубастик на нашего провожатого.

Тот втянул голову в плечи и испуганно проблеял:

— Он не хотел идти без него… вот я и… подумал…

— Кто тебе велел думать, шаромыжник?! В следующий раз сперва Костлявому доложи. Он тут решает. А сейчас проваливай отсюда! — наорал на него урод и отвесил смачного пинка повернувшему доходяге.

Тот от удара упал навзничь, через секунду лихорадочно вскочил на ноги и под гогот бандитов вприпрыжку помчался прочь.

После этого отсмеявшийся Шрам демонстративно положил руку на револьвер, заткнутый за пояс.

Зубастик же прохрипел, угрожающе глядя на нас:

— А теперь вы… Снимайте капюшоны. Кого ты там, толстяк, приволок с собой? Мамку?

Мы синхронно обнажили головы. И не успел Марк ответить, как в глазах Шрама мелькнуло узнавание.

А спустя миг он выдохнул простуженным голосом:

— А я тебя знаю… ты этот… Виктор… с Петькой Сиплым одно время в корешах ходил.

Некромант удивлённо покосился на меня, а я с лёгкой улыбкой произнёс:

— Грехи молодости. Где Костлявый? Мы решили почтить его визитом даже раньше положенного срока.

— Там, — кивнул Зубастик на дверь. — Но ты останешься здесь. А толстяк пущай идёт. Шуршарики же принёс?

— Принёс, — кисло сказал Марк и хотел подойти к двери, но его сперва обыскали, а лишь затем решили допустить к комиссарскому телу.

Зубастик со скрежетом открыл толстую дверь. И я увидел, что за ней скрывалась небольшая полутёмная комната с ещё одной дверью. В помещении витали звуки губной гармошки, которые тотчас заставили меня скривиться.

«Музыкант» играл хорошо. Очень хорошо… Прям самое то для изощрённых акустических пыток. Он сидел на бочке. А рядом с ним за деревянным столом играли в карты два короткостриженых амбала. Между ними стояла толстая оплавленная свеча. И её пляшущий огонёк освещал два лежащих на столе револьвера и кучку измятых, засаленных купюр.

Зубастик с живым интересом покосился на игроков, но говорить ничего не стал. Он вместе с Марком молча проник в комнату и закрыл за собой дверь.

Я же остался в коридоре наедине со Шрамом. А тот неожиданно прогудел:

— Ходит слушок, что Петьку на той неделе пырнули заточкой. И с тех пор его не видать. Можа, сдох где?

— Может, — безразлично пожал я плечами, сканируя взглядом туповатое лицо собеседника.

Он обладал низким лбом, перебитым носом и серыми губами с ниточками застарелых шрамов. Видать, парень принадлежал к боевому крылу банды Костлявого.

А он в этот миг насмешливо произнёс:

— Толстяк–то некромант. А у тебя так дар и не проснулся? Для чего же он тебя с собой взял? Темноты боится или скелетов? Гы–гы.

Бандит весело заржал, скаля остатки зубов, между коими зияли дыры. А я завёл руки за спину, поймал его не особо интеллектуальный взгляд и соскользнул в транс.

Следом я стал внушительно говорить, выделывая пальцами пассы:

— Ты уже давно тут стоишь… И ты постоянно слышишь эти мерзкие звуки губной гармошки… Они раздражают тебя. Ты уже не можешь их терпеть. Тебе хочется задушить того, кто играет на гармошке…

— А–ы–ы, — согласно выдохнул мужик, пуская изо рта слюни и медленно хлопая глазами.

Ему хватило всего пятнадцати секунд гипноза. А затем он обернулся, открыл дверь и вошёл в комнату. Игроки даже не глянули в его сторону. А вот музыкант подмигнул и продолжил наяривать на гармошке.

Шрам же всхрапнул, точно бык, и ринулся на музыканта.

А я в это время снова погрузился в транс и стал уже руками шустро выделывать пассы.

Эх, лишь бы получилось. Массовые умения в разы сложнее одиночных. А уж энергии они жрут — мама не горюй!

Между тем Шрам схватил музыканта за цыплячью шею, повалил его на бочку и принялся душить. А охреневшие игроки вскочили на ноги и случайно перевернули стол. На пол тотчас полетели карты, свеча и деньги. Но картёжники проигнорировали данный факт и уже хотели броситься на помощь посиневшему от недостатка кислорода музыканту. Но тут в дело вступил я. Совершил последний пасс — и с моих рук сорвалась ветвистая молния, которая была словно соткана из почти прозрачного, дрожащего воздуха. Она в мгновение ока ударила всех четырёх бандитов в головы. И они тут же повалились на пол, где замерли в весьма живописных позах.