– Нет! – сказал Петька.

– А я не откажусь! – смущенно пробормотал Глеб.

– Итак, что вас интересует? – спросила хозяйка дома, включая электрический чайник.

– Как выглядел тот человек? – приступил к допросу Петька.

– Он был повыше вас ростом, шатен, с усами, в джинсовом костюме.

– Лицо кавказской национальности?

– Вовсе нет.

– А как вам показалось, эта девушка боялась его?

– Пожалуй, нет. Однако в последний момент, по-моему, она засомневалась, садиться ли в машину. Он сел за руль, открыл дверцу и пригласил ее сесть. А она вроде заколебалась, но потом все-таки села. Вот и все. Прошу вас, кофе готов! Петя, а ты ничего не хочешь?

– Нет, спасибо, мне потом еще к бабушкам зайти надо!

– Понятно, бабушки будут пичкать любимого внука чем-нибудь вкусным! – засмеялась Вероника Леопольдовна.

– Хороший у вас кофе, – сказал Глеб.

– Молодые люди, а вам не кажется, что надо бы рассказать мне, в чем, собственно, дело? Тогда, быть может, я смогу вам еще чем-нибудь помочь. Я ведь толком ничего об этой истории не знаю!

Петька посмотрел на Глеба. Тот кивнул. Почему-то эта интеллигентная женщина сразу внушила ему уважение и доверие.

– Я все вам расскажу с самого начала, но только… вы с бабушками это не обсуждайте.

– Естественно! Это же тайна следствия, – улыбнулась Вероника Леопольдовна.

Петька во всех подробностях рассказал историю Марины.

– Так, значит, кто-то воспользовался вашей машиной? – обратилась она к Глебу.

– Именно.

– И вы попросту этого не заметили?

– Почему? Мой… напарник попросил у меня машину, цемент перевезти для родственников. И в самом деле в багажнике были следы цемента.

– Цемент? – побледнела Вероника Леопольдовна. – Цемент?

– Ну да, – проговорил Глеб и вдруг тоже побелел, как полотно. – Вы думаете, что… ее… в цемент?

– Что? – задохнулся Петька, и перед его глазами пронеслись кадры великого множества триллеров и детективов – как жертву вмуровали в цемент…

– Но почему же в этот день ваш напарник возил именно цемент, а не картошку или банки с краской?

– Я его замочу! – сквозь зубы процедил Глеб и сжал кулаки. – Убью гада!

– Постойте, Глеб, не горячитесь, сначала надо все выяснить!

А вдруг это лишь стечение обстоятельств? Как выглядит ваш напарник?

– Старый пень!

– А вы знаете его родственников?

– Нет, не знаю.

– Это плохо! Вы могли бы позвонить им и спросить…

– Вообще-то, да, телефон их он мне как-то давал, но… я потерял записную книжку.

Петька покраснел как вареный рак и уронил со стола чайную ложку. Когда он распрямился, то сказал:

– Потеряли записную книжку? Вот эту?

– Откуда она у тебя? – ошеломленно спросил Глеб?

– На участке у вас валялась, где стол стоит. Я подобрал, а когда вы пришли, забыл вам отдать!

– Слава Богу! – обрадовался Глеб. Дай-ка я сейчас найду их телефон, ага, вот. Разрешите позвонить?

– Звоните, звоните скорее!

– Алло, это квартира Артюхиных? Мне тут говорили, вам цемент нужен, два мешка? Кто говорил? Да один кореш… Что? Уже привезли? Жалко, я думал деньжат срубить за доставку… Ну, извините.

– Слава тебе, Господи! – перекрестилась Вероника Леопольдовна. – А то я уж думала…

– Глеб Иванович, – начал Петька, – вам описание этого человека ничего не говорит?

– А что оно может говорить? Шатен с усами в джинсе? Да таких тринадцать на дюжину!

– Молодые люди, помолчите минутку, прошу вас, – сказала Вероника Леопольдовна, – мне необходимо сосредоточиться. – Она закрыла глаза и замерла.

Петька и Глеб почтительно умолкли, лишь изредка бросая на нее недоуменные взгляды. Так прошло минут пять. Но им показалось, что истек целый час. Наконец Вероника Леопольдовна открыла глаза.

– Я сейчас мысленно вновь представила себе ту сцену, вполне вероятно, что это ничего вам не даст, но… Одним словом, тот мужчина был… как бы это сказать… у него одно плечо было заметно выше другого.

Петька вздрогнул. Неужели? Нет, этого просто не может быть! Он даже помотал головой, чтобы отогнать эту дурацкую мысль.

Глеб пожал плечами.

– Мне это ни о чем не говорит.

– Хорошо, в таком случае давайте рассуждать! – предложила Вероника Леопольдовна. – Любое преступление, кроме совершенного в пьяном виде, имеет под собой психологические основания. Во всяком случае, любой поступок фигурантов.