— Идём, все уже уходят, — тихо раздалось со стороны дверного проема. Потолки низкие и Глеб почти цеплял их русой макушкой. Льняная рубаха растягивалась на широких плечах, подчёркивая сильные руки и мощную грудную клетку, но, при этом, скрывала рельефный пресс, который я уже имела удовольствие созерцать. В тусклом свете комнаты глаза горели, с любопытством ощупывая каждую чёрточку моего лица.

— Тебе нравится то, что ты видишь? — сглотнув спросила, задерживая свой взгляд на подвернутых рукавах, оголяющих загорелые руки с тугими канатами мышц. Он сузил глаза и заиграл, проступающими на скулах, желваками.

— Откуда в тебе столько смелости, птичка? — уклончиво спросил, складывая руки на груди.

— Засиделась в клетке, — бросила ещё один взгляд на своё отражение и подошла к Глебу.

— Хочешь проверить на что способны твои крылья? — вкрадчиво прошептал, наклонившись к моему лицу.

От низкого тембра перехватило дыхание, а сердце зашлось барабанной дробью.

— Хочу, — выдохнула, заглядывая в оливковые глаза.

Уголки его рта слегка приподнялись в улыбке:

— Очень.

— Что очень?

— Мне очень нравится то, что я вижу.

Из дома выходила, сдерживая хмельную улыбку. Он молча ступал за мной шаг в шаг, обдавая жаром своего тела. Молодежь белой вереницей тянулась по просёлочной дороге, нараспев затягивая что-то невнятное. Ускорили шаг, нагоняя, веселящийся народ.

Саша со своей подругой Олей плелись позади всех, обнимаясь и щупая друг дружку за бока. Со стороны они выглядели, как пара, и не скажешь, что познакомились несколько часов назад.

Вся процессия двигалась к заранее выкошенному пяточку, посреди луга, раскинувшего свои края у быстрой неширокой речушки. Самые шустрые уже сооружали высокий купальский костёр в центре и несколько поменьше по бокам.

— Ну, чего плетётесь? Помогать кто будет?! — возмутился один из юношей, складывавший поленья пирамидкой.

— Держись с Олей, она местная. Сейчас девушки пойдут отдельно, а мы пока здесь все подготовим. Встретимся позже, — быстро проинструктировал меня Глеб и что-то шепнул Оле на ухо. Она хохотнула и потянула меня за рукав сорочки, присоединяясь к общему девичьему ручейку, с песнями утекающему в открытое поле. Оглянувшись через плечо, наткнулась на задумчивый мужской взгляд, прожигающий мне позвонок. По коже пробежал ни то холодок, ни то сладкое чувство предвкушения.

— Чего растерянная такая? Цветы собирай, венок плести будем! — ткнула меня в бок острым локтем Оля, звонким голоском выдёргивая из омута неопределенности. — Только обувь у кромки оставь. Нужно босиком идти.

Послушно скинула шелковые туфельки, с удовольствием погружая ступню в мягкий луговой ковёр. Когда в последний раз босая ходила по траве и не вспомню.

Девушки рассредоточились по полю и завели песню:

— На Ивана, на Купала красна девица гадала

Где мой милый, ненаглядный, где ты лада моя…

В полевых цветах и травах я не разбиралась, так что собирала лишь те, что прельщали глазу и хорошо смотрелись вместе. Белые, васильковые, жёлтые и оранжевые, красные. Несколько зелёных веточек с резными лепестками для контраста.

— Закрывай калитку тихонько ночью праздник, то какой

Слышишь песен голос звонкий над кострами, над рекой,

Все дороги засветились, это было, не приснилось…

Обрадовалась, угадав ромашку, одуванчик, лаванду и шалфей — ещё не все потеряно! Девушки переглядывались между собой, кокетливо хихикали, мечтательно зарывались лицами в собранные букеты. Самые голосистые на высоких нотах брали припев, создавая магию. Иначе и не скажешь. Тёплый ветерок колыхал ковыль, терзал подол сорочки и ласкал кожу. Таинственно шуршал в кроне деревьев, возвышающихся вдоль реки.

Голоса и смех девушек, птичья трель, стрекот цикад и кузнечиков, шелест летнего ветерка — переплетались в особую, единую мелодию праздника. Все вокруг дарило ощущение вожделенной свободы и спокойствия. Очищения.

— Ника, идём с нами, — поманила меня Оля, перешагивая через высокую траву. Козочкой перепрыгнула за ней на тропинку, уводящую к извилистой речушке. Камыш каймой оторачивал отвесные берега, лишь в месте, где собрались девушки был выкошен спуск к воде и расчищена часть берега. На золотистом песке лежали, заранее приготовленные, березовые брёвна, прогретые ласковым южным солнцем.

— Ох, девоньки, чувствую я, замуж скоро пойду…, - мечтательно выдохнула одна из запевал, перебирая пальцами цветы в букете.

— Была я там, ничего доброго не сыскала. Нечего там делать! — цыкнула другая девушка, показавшаяся мне самой старшей. Тем не менее, она ловко переплетала стебли цветов, формируя венок.

— А зачем вам тогда он? — кивнула на украшение в ее руках. Она подняла на меня взгляд чёрных глаз и, откинув толстую косу назад, пояснила:

— Так не только ж для суженного плетём их. Больно чести много — улыбнулась она, — вот, смотри, — женщина стала перебирать цветы и травы в своём букете, поочередно показывая каждый — это — тысячелистник. Он отвадит от меня лицемерных и лживых людей. Может бывший муж перестанет оббивать мой порог, надоел уже, честное слово, — осенила себя крестным знамением, мол, ее слова, да Богу в уши. — Это — калина и бессмертник, они помогут укрепить здоровье. Красный мак — для тех, кто уже замужем побывал и желает обрести душевный покой. Вербена — для денежек. Давно пора кухню новую купить, — тяжело вздохнула, — Вереск — на удачу.