— Тебе-то не кисло, а вот Балабушка, бедный, совсем без тебя киснет.

— Ну и пусть киснет, мне не жалко!

— Ты смотри, Аська, не влюбись в Костю.

— С какой это радости мне в него влюбляться?

— Ну, он же тебя спас, а женщины всегда влюбляются в своих спасителей.

— Не беспокойся, я даже не собираюсь в него влюбляться. Он хороший парень, но не моего романа, как говорили раньше.

— Слушай, Аська, — вдруг зашептала Мотька, — ты понимаешь, что мы уже вышли на финишную прямую?

— В каком смысле? — не поняла я.

— Да в нашем расследовании! Еще чуть-чуть — и мы их накроем!

— И что ты предлагаешь? Мне, честно сказать, почему-то не хочется попадаться к ним в руки. С меня хватит.

— Боишься?

— Боюсь.

— Аська, я сегодня полночи не спала, все думала…

— И много надумала?

— Кое-что. Понимаешь, они крутятся все на одном пятачке. И Гриня, и Узкоплечий, и твой друг в шапке, подвал у них там же, значит, и краденое они где-нибудь поблизости прячут.

— Не обязательно!

— Видишь ли, мне эта мысль просто покоя не дает, и я сегодня по утряночке, еще до школы, туда смоталась.

— Куда?

— А в тот дом, где ты сидела.

— Ты что, спятила? А если бы тебя застукали? Что бы с тобой было?

— А я с собой трубочку брала, мне Костя вчера отдал. В случае чего посигналила бы тебе, и все дела!

— Ну и что ты там обнаружила?

— Что дверь починена и врезан новый замок.

— Когда же они успели?

— Да, наверное, еще вчера, когда он приехал с тобой расправиться и обнаружил сломанную дверь. Чует мое сердце, неспроста это! С какой — радости им так заботиться о каком-то подвале в нежилом доме, а? Ты вспомни, что там было?

— Да ничего там не было, барахло одно да вот Тофик!

— Тофик? Он что у вас, азербайджанец?

— Нет, Мефистофель!

— Ни фига себе Мефистофель! Аська, я не могу, мы должны, мы просто обязаны довести это дело до конца! Слушай, давай возьмем с собой Лорда, тогда нам никакой бандит не страшен. Сама подумай, ну что они нам сделают средь бела дня, когда нас двое, собака, и к тому же мы уже будем начеку!

Мотькин азарт постепенно передавался и мне.

— А мальчишки?

— Нет, это уже тяжелая артиллерия! И потом начнется — Костя будет командовать, Митя рассуждать, и в результате мы все просто провороним!

— А как же я уйду?

— Да что тут особенного — скажешь тете Липе, что хочешь погулять с собакой, погода хорошая, снежок выпал, не холодно.

— А рожа?

— А что рожа? Рожа как рожа. Причешись по-другому, и все дела. Давай одевайся!

Я быстренько оделась и пошла к тете Липе. Оказалось, что ее нет дома. Тем лучше. У деда в комнате пела какая-то женщина, он то и дело ее прерывал, что-то говорил, она пыталась с ним спорить, оттуда доносились еще чьи-то голоса, словом, деду явно не до меня. Однако для очистки совести я постучалась, просунула голову в дверь и сообщила:

— Дед, я пошла гулять с Лордом, — и, не дав ему опомниться, закрыла дверь.

Теперь все претензии будут не ко мне, а к нему. Так ему и надо! — мстительно подумала я, представив себе, как на него накинется тетя Липа, не обнаружив меня на месте.

Мы с Мотькой взяли Лорда и выбежали вон из квартиры, пока дед не спохватился.

— Ась, ну как Игорь Васильевич? Все такой же? — спросила Матильда по дороге к трамваю.

— Да, если не хуже. И знаешь, кажется, ты была права, похоже, он вправду влюбился.

— Да? А в кого? Ты знаешь ее? — встрепенулась Мотька.

— Нет, откуда? Она в Париже живет.

— Настоящая парижанка?

— Да кто ее знает!

— А почему ты решила, что она из Парижа?

Я рассказала Мотьке о телефонном звонке из Парижа, так преобразившем на днях моего старого дедушку.

— А что я говорила! — торжествовала Мотька. — Черт, где же этот окаянный трамвай? Смотри, сколько уже народу на остановке! С Лордом в первый трамвай лучше не соваться, заклюют! Может, пешочком пробежимся? ( — Давай!

По дороге Мотька все пытала меня насчет дедушкиной любви. — Отстань, Мотька, ничего я не знаю, ни кто она, ни какая, ни сколько ей лет. И, я думаю, сейчас мы вряд ли что узнаем, он ведь уже через неделю уезжает.

— В Париж?

— Нет, в Лондон, а потом в Неаполь.

— Ну, от Парижа до Лондона недалеко.

— Это верно!

— Интересно, он на ней женится?

— Женится? — ужаснулась я. Мне почему-то это в голову не приходило.

— А что тут такого?

— Интересно, кем же она мне будет тогда приходиться? Маме она будет мачехой, а мне…