Он сам пришёл к ней, жаловался на несправедливость, обвиняя во всём Роберта. В Советском Союзе тогда наблюдался подъём экономики, но всё равно был дефицит многих продуктов, точнее, не все могли себе их позволить. Сава принёс конфеты с коньяком и сок, который постоянно подливал Катерине, хотя сам не пил.

Катерина так его и не простила, она уехала домой. И ничего не сказала Савелию о своей беременности (тогда это считалось огромным позором для русской девушки). Уже намного позже муж узнал, что она родила мальчика. Мы были женаты, у нас росли два сына, но он всё равно поехал к ней. Катерина его не приняла, сказав, что не будет разрушать нашу семью.

Сначала я думала, что он сможет забыть её, потом научилась жить, понимая, что сердце моего мужа принадлежит другой, а потом ненавидела их обоих.

Он ей писал. Много и часто. Но я разрывала все письма. Моя знакомая работала доставщиком почты, и забрать их было несложно. Сначала я их читала. В них было всё, начиная от раскаяния и заканчивая признаниями. Помню, как рыдала в подушку от безысходности, сгорая от ревности. Я знала, что Лехман никогда не подаст на развод, и всё равно страдала. От Катерины не было ни слова. Первый и единственный раз, когда она просила его помочь – забрать тебя из клиники. Сава ничего не смог сделать, его связей не хватило, тогда он и обратился к Роберту Щегельскому. Это был единственный раз спустя столько лет, когда они снова были в одной тройке. – Анна посмотрела на Мартина, тяжело вздохнув. – Узнав о смерти Катерины, мой муж тоже ушёл. Вслед за ней. Я думала, что смогу вздохнуть свободно, но тут появляешься ты, и я поняла, что тень Катерины будет со мной всю жизнь.

***

– Получается, что твоя бабушка не любила Савелия? – нарушает молчание Мартин, когда мы возвращаемся от Анны.

– Не знаю. Я думаю, что ей нравились оба. И Роберт, и Савелий. Но Савелий сказал, что Роберт заключил пари, чтобы бабушка перестала смотреть в ту сторону, а сам не сказал, что у него есть невеста. Скорее всего, бабушка узнала это и не смогла его простить. Или себя. Остаётся только гадать. Роберт говорил, что тоже совершил какую-то ошибку, после чего бабушка стала его ненавидеть.

– Знаешь, чтобы там ни было, я рад, что мой дед ошибся. Иначе я не пережил бы, если ты оказалась моей сестрой, – признаётся Мартин.

– Боюсь, что я совсем не родилась бы.

– Тогда бы мне пришлось ждать, когда ты родишься в следующей жизни.

– Ты серьёзно думаешь, что такое бывает?

– Не знаю. Главное, что сейчас ты со мной.

– Я до сих пор не могу поверить, как простые слова могут изменить жизнь. Ведь если бы Савелий Лехман не выдумал тот дурацкий спор, всё бы было совсем по-другому. А так – четыре разрушенные судьбы.

– Наверное, так было нужно, что мы были вместе, не находишь?

– Чтобы судьба снова свела то, что было разведено, – повторила слова Анны Лехман. – Только через поколение. – Я посмотрела на мужа.

– Ну, с этой дамой спорить не буду, но я ей чертовски благодарен за тебя.

Эпилог.

Несмотря на то, что все считали, что Анне осталось немного, Анна Лехман прожила достаточно долго. Словно скинула груз, который тянул её, и начала жить заново. Сабина каждый раз удивлялась, что её свекровь будто подменили:

– Ники, родная моя, ну почему ты раньше не приезжала? Ведь мы столько лет терпели её отвратительный характер!

Виктор полностью ушёл в дела клиники, иногда даже забывая поесть, и если бы жена не следила за ним, «напоминая», что рабочий день закончился, и нужно ехать домой, так, наверное, и жил бы там.

Сама Сабина, отчаянно ждала внуков, сетуя, что в этом возрасте у неё уже было два сына, а её дети никак не могут даже жениться! Единственной радостью для неё были Кирилл и Ярослав, к которым она прилетала раз в год, оставляя своих мужчин, которые «никак её не ценят».

Родители Мартина жили в Нью-Йорке. С Еленой мы разговаривали по видеосвязи, она присылала внукам подарки, но особой любви к ним у неё не было. Возможно «бабушка» в ней ещё не проснулась, а я не настаивала.

Роберту я не смогла сказать то, что узнала от Анны Лехман. Решила, что лучше оставить всё так, как есть. Ведь ничего изменить уже нельзя, а жить остаток жизни, понимая, что в судьбу вмешалась роковая глупость, сожалея, а может, даже ненавидя, не стоит. Он с огромным удовольствием проводил время со своими правнуками, никогда не баловал их и был достаточно строг, но мои дети были без ума от деда Роби.

Мартину пришлось покинуть рабочий кабинет в доме. Его должность требовала личного присутствия при решении большинства вопросов. Я всегда провожала его и встречала, потому что точно знала: ему это нравится.

Я видела, как растут мои дети. Жила и дышала ими. Для меня это было самое главное.

– Мама, почему Киру можно, а мне нельзя?

– Тебе нужно немного подрасти.

– Я уже большой! – возражает Ярослав.

– Конечно, большой, – соглашаюсь, улыбаясь.

Ярик сопит, но мою руку не отпускает, а я с замиранием смотрю, как Кирилл едет первый раз на карте. До этого он катался только с Мартином, с нетерпением ожидая, когда дорастёт до заветной метки.