Он не на шутку встревожился. Вдобавок ко всему едва не погиб от гарпуна эскимоса. Звали того эскимоса, как потом выяснилось, Иерок.

Ушаков шел по песчаному берегу бухты и вдруг услышал дикий вопль. Из яранги выскочила девушка, за ней еще одна. Они крикнули что-то и бросились бежать. Ушаков не знал языка эскимосов, он ничего не мог понять.

Вскоре из яранги выбрался пожилой эскимос. Он заметно покачивался на ногах, в руках держал тяжелый гарпун. С этим гарпуном и помчался за девушками. Что было делать?

Ушаков подставил ногу пробегавшему мимо эскимосу.

Тот споткнулся, выронил гарпун, свалился на песок. Потом быстро поднялся на ноги. Подхватил свой гарпун и замахнулся на Ушакова.

Георгий Алексеевич стоял неподвижно, глядел в полубезумные глаза. Секунда, другая... Ушаков не двигался, он понимал - дрогни он, покажи, что боится, и гарпун, пущенный сильной рукой эскимоса, пронзит его.

Еще несколько секунд напряженного молчания.

Слышно, как тяжело сопит эскимос.

Наконец рука с гарпуном медленно опускается. Эскимос смахивает с лица капли пота, с губ его слетают обрывки слов. Он бросает гарпун и исчезает в яранге. Метрах в ста от нее, на берегу, сидят две девушки и всхлипывают.

История... Ушаков поправляет карабин на плече - он только сейчас вспомнил о нем - и бредет к шлюпке.

Да-а... После такого случая ни один эскимос, наверное, не поедет с ним на остров.

Он вернулся на "Ставрополь", рассказал о случившемся капитану Миловзорову. Задумался тот и потом почему-то засмеялся.

– Вы находите, есть повод для веселья? Ведь нам нечего делать на острове Врангеля без эскимосов.

– Смешного не так уж много, Георгий Алексеевич, хотя... Но и огорчаться не надо. Вы выиграли, понимаете? По-бе-ди-ли! Без оружия. Эскимос убедился, что вы смелый человек. Это для них значит немало. Я уверен, они поедут с вами.

В каюту постучали, вошел матрос и доложил: к пароходу приближается байдара.

– Сколько в ней людей?
– спросил Миловзоров.
– Один человек? Пойдемте, Георгий Алексеевич, встретим его. Мне сдается, это ваш новый знакомый.

– Вряд ли. После того как я подставил ему ногу...

– Не торопитесь. Вот вам бинокль.

Ушаков встал у борта, приблизил к глазам бинокль. В байдаре в самом деле сидел пожилой эскимос. Он подгреб к пароходу, вскарабкался по трапу. Ушаков услышал, как эскимос сказал матросу:

– Отведи меня к умилеку. Он был на берегу.

Гостя проводили к Ушакову. Опять они стояли друг против друга. Высокий стройный Ушаков и коренастый смуглый эскимос, щуривший свои и без того узкие глаза. Только теперь он был без гарпуна, да и хмель уже выветрился из него.

– Ты меня толкнул, и я хотел заколоть тебя, - виновато сказал он.

– Здравствуй, - поздоровался с ним Ушаков. Он держался так, как будто бы ничего не произошло.

– Я был пьян, плохо думал, - продолжал эскимос.
– Теперь моя голова чистая.

– Поедешь со мной? Ехать далеко, но там много зверя.

– С тобой поеду. Мне сказали, ты зовешь эскимосов на какой-то большой остров. Поедем.

– Подумай хорошо.

– Кончил думать. Буду собираться.

Эскимос спустился в байдару, погреб к берегу. Миловзоров улыбнулся в усы.

– Что я вам говорил, Георгий Алексеевич?

– Вы великий психолог.

– Теперь согласятся и другие охотники, вот увидите.

Действительно, еще несколько семей решило перебраться на остров Врангеля. Они не долго раздумывали, когда узнали: Иерок, один из лучших охотников, и Ивась - Ивасем эскимосы звали учителя Иосифа Мироновича Павлова - отправляются с Ушаковым. Так среди переселенцев оказались Таян, Етуи, Кмо, Тагъю, Кивъяна и Нноко. На мысе Чаплина к ним присоединились семьи Палю, Анъялыка и Аналько.

Ушаков сначала не хотел брать с собой Аналько.

– Ты, говорят, шаман?

– Шаман, шаман, - подтвердили другие.

– Нам не нужны шаманы.

– Он хороший шаман, - сказал Палю.
– Самый лучший.

– Пусть остается.

– Тогда поезжайте без нас, - уперлись чаплинцы.
– Мы поедем только с ним.

Ушаков посовещался с Павловым. Шаман, конечно, им ни к чему, но и терять три семьи не хотелось.

– Только на острове шаманить нельзя, - сказал Ушаков Аналько.
– Там будет другая жизнь.

– Умилек, я немного, совсем немного буду шаманить. Буду помогать тебе.

– Мне? Ты думаешь, я верю шаманам?

– Ты не веришь, а эскимосы верят, - хитро прищурился Аналько.

– Давай договоримся так. Забудь про шаманский бубен.

– Ты - умилек. Ты - главный, - важно сказал Аналько.
– Буду тебя слушаться.

Но в глаза Ушакову он не смотрел.

Ладно. Надо отучить Аналько от шаманства. Полярная ночь длинная, что-нибудь можно придумать.

На пароходе было теперь двенадцать семей охотников. Вместе с ними бедное их имущество.