– Какой отличный день, да, рыжик? – целую Артема в носик, усаживаю в коляску подруги и везу в сквер. – Давай уговорим тетю Снежану сходить в детское кафе возле цирка. Что думаешь? – беседую с сынишкой, хоть он не разбирает слов. Лепечет что-то на своем, мяукает. – Так и знала, что тебе понравится идея. Осталось обрадовать Анечку и Риту.

Дети у нас со Снежаной хоть и крохотные совсем, но – за любой шухер. И с интересом посещают новые места. Сегодня мы все имеем право немного отдохнуть и развеяться. После прогулки рыжики, может, уснут легче. Позволят мне поработать ночью.

И все-таки… Прекрасный день!

***

В квартирку на окраине города мы с рыжиками добираемся поздним вечером. И сейчас я ощущаю себя уставшей и измученной. А ведь мне еще эскиз делать. Хотя бы начать.

Освобождаю сонных детей из автокресел, беру Анечку, пока таксист достает коляску из багажника. Небрежно ставит рядом, толком не разобрав. Так что мне приходится самой это делать одной рукой, держа дочь на локте. Устраиваю ее в люльке, а следом Артема укладываю. И только потом расплачиваюсь с недовольным таксистом, который с самого начала пути постоянно торопился куда-то. Настолько, что я на секунду даже испугалась, что он с сыном моим на заднем сиденье так и умчится. Не заметит впопыхах, что ребенка я не забрала.

Бурчу противному мужчине слова благодарности, которой не испытываю, – и направляюсь к подъезду. Во дворе кромешная тьма. Видимо, опять свет выключили: электросети в районе старые, то и дело аварии случаются. Каждый раз это меня жутко нервирует, ведь я не имею постоянного доступа к интернету и не могу с боссом общаться. По поводу работы, конечно же. Ничего личного! Правда, иногда Туманов спрашивает о детях, интересуется, все ли у них нормально. Из вежливости, я думаю, но мне приятна его забота.

Встряхиваю себя мысленно, запрещая мечтать о женатом боссе. Но стоит забыть о нем, как в голову незнакомец лезет. Что за напасть? Проклятие мое!

С трудом различаю путь, иду по неровной плитке максимально осторожно, стараюсь не трясти коляску. У самого подъезда голову поднимаю. И сразу же в темноте замечаю чью-то сгорбленную фигуру на скамейке. Поздновато соседка воздухом подышать вышла. И что это за сумки у ее ног? Впрочем, не мое дело.

– Добрый вечер, – приветствую я громко, потому что она глуховата, а сама иду дальше.

– Батюшки, чего орешь так, чуть богу душу не отдала, – летит мне в спину, и я вздрагиваю от родных скрипучих ноток в голосе. – Ты где была, гулена, полдня тебя жду, – звучит хоть и грубовато, но абсолютно беззлобно. – Еле узнала, куда ты из общаги переехала. К черту на кулички, ей-богу. Пока добралась, укачало меня в автобусе, – продолжает причитать, а я не смею оглянуться. – Еще козлина какой-то мне по закруткам ногой стукнул. Зато так вылетел из автобуса, когда я пообещала по помидорам ему дать, если мои пострадали, – звенит банками в сумках. – И что в итоге? Замок поцеловала! Хороша внучка. Ни на каникулы не приехала, ни на Новый год. Ни звонит даже. Зазналась совсем, столичная штучка…

Шаркающие шаги приближаются. Бубнеж становится громче.

– Б-бабушка? – разворачиваюсь и растерянно всматриваюсь в ее лицо, которое становится каменным, когда она наконец обращает внимание на двойную коляску.

– Батюшки, а это у нас кто? – ахает и сумки из рук выпускает.

На весь двор раздается звон стекла, рыжики от резкого шума просыпаются и пускаются в плач, а я зажмуриваюсь, мечтая телепортироваться отсюда куда подальше.

Мне конец! А ведь такой хороший день был…

***

Покормив рыжиков и уложив их спать, я некоторое время недвижимо сижу рядом, устремив невидящий взгляд в окно. Не решаюсь выйти из комнаты. Может, слиться с темнотой и сделать вид, что меня здесь нет? Нервно потираю вспотевшие ладони, тереблю край кофты и в целом чувствую себя школьницей, которая получила двойку и вырвала страницу из дневника, никому не сказав. Но теперь правда вскрылась – и меня ждет взбучка.

Хотя в действительности все гораздо сложнее и серьезнее. Бабушка у меня жесткая и строгая, но многое прощает. Кроме лжи. Это в нашей семье почему-то считается самым страшным проступком. С другой стороны, я ведь не врала, а лишь… утаила. Объясню, что момент удачный не подвернулся. Почти за полтора года…

Нет, все-таки мне конец.

Простонав на выдохе, я медленно встаю и крадусь к двери. Бесшумно покидаю комнату, топчусь неуверенно в мрачном коридоре, пытаясь взять себя в руки. Делаю несколько шагов, но замираю на пороге кухни. Наблюдаю, как бабушка возится у плиты. Я привыкла хозяйничать здесь, все делать самостоятельно, но в данный миг чувствую себя гостьей и даже голос подать не смею.

Бросаю тоскливый взгляд на накрытый стол, вбираю аромат чего-то вкусненького, перемешанного с пряным запахом солений. Тех, которые удалось спасти после падения. Пара банок всего уцелели, но хоть что-то. Иначе бабуля меня бы прямо в подъезде прибила. Впрочем, она отвлеклась на ругань с соседом с первого этажа, который выскочил на грохот и небрежно приказал мне «детей орущих заткнуть». Тут бабушка и взорвалась, так что мужика даже жалко стало. Еле увела ее.