Но как? Так, как понимал хорунжий, или так, как оно следует из известной поговорки?..

Вот оно, то самое, что должно быть донесено. Мысль: ты обижен. И вопрос: как именно?

Донесённое до тебя пронзительно обидно осознавать — но попробуй задуматься и не увидеть, что на тебя положили …? что над тобой есть Юст? есть те, кто берёт твоё, оставляя тебе возможность успокоения: не признавать твоё твоим. Для этого ты — на кого положили, кладут и будут класть, — должен быть достаточно туп. И ты таков, если засыпаешь, не думая об утре тех, вместе с кем просыпаются лучезарные женщины и кого ожидает ещё многое — из-за чего стоит сравнить с их утром твой ранний подъём…

Ночной темнотой наливалось окно. Будоражило громкое сердцебиение, и Юрий не мог остановиться на некой мысли. Наконец он ухватился за неё: «Я не обижен!..» Всё оказалось устроено так, что он не выдал хорунжего, — и тот, прожив, сколько жилось, оставил жизнь без мучений. Это не было его, Вакера, заслугой. Вина обошла его — и то, что она его обошла, означало заботу судьбы. В этом выводе почувствовалась то ли ирония, то ли некая трогательность… Волнение растворило мысль, заставило забыться в нём, безудержно захотелось потянуться всем телом… оно агонизировало ещё некоторое время.

Пришедшему Киндсфатеру сказали о смерти Вакера. Аксель Давидович вспомнил, что тот был моложе, и невесело подумал о собственном невечном здоровье. Обходя колдобины, переступая по комьям мёрзлой грязи, он направился на ужин к Юсту.

В землянке царила степенная сдержанность, которая обычно предшествует первому тосту. Лампочка висела в клубах табачного дыма, свет от неё был красновато-жёлтым. Играл патефон. Аксель Давидович поприветствовал Милёхина и хозяина, кивнул остальным и обратил взор на плиту. В огромной чугунной сковороде жарилась яишница с картошкой. Вестовой вскрывал банки консервов. Киндсфатер подошёл к сидевшим рядом друг с другом оперу и Юсту и сообщил, что умер Вакер.

Так… — сказал Юст, насупливаясь, — ты отцу и напишешь.

Милёхин велел майору с планками медалей, что поместился слева от него, пересесть и кивком пригласил Киндсфатера занять место. Затем взмахнул рукой в направлении патефона — с пластинки убрали иглу. Вестовой, вопросительно посмотрев на опера и хозяина, поставил сковороду на стол; народ потянулся к стаканам. Милёхин, подняв свой, помолчал, перед тем как произнести:

— Помянем творческого человека.

К началу XXI века полтора с лишним миллиона бывших советских немцев переселилось на свою историческую родину. Не похоже, что когда-нибудь будет восстановлена Немреспублика. Но немецкие автономные районы есть в Новосибирской и Омской областях, в Алтайском крае. Любопытно, что какая-то толика уехавших в Германию немцев вернулась. Губернатор Свердловской области Эдуард Россель выступил с призывом о возвращении, обещает помощь при обустройстве.

Другое весьма влиятельное в России лицо патриарх Алексий II (Ридигер) немцев как будто не приглашает. Он пригласил возвратиться на родину протоиерея Александра Киселёва, проживавшего в Америке. Отец Александр в своё время был духовным пастырем РОА — армии, которую возглавлял генерал Андрей Власов. Есть фотоснимок, где рядом с флагом Русской Освободительной Армии видно знамя со свастикой (РОА входила в СС). На другом снимке улыбающийся Геббельс, обходя строй власовцев, одному из них пожимает руку. Есть фотография, запечатлевшая священника Александра Киселёва в момент его выступления в Доме Европы в Берлине 18 ноября 1944 года. От лица Русской Православной Церкви (зарубежной) отец Александр благословил власовцев на борьбу с Советской Армией. Он произнёс: «Дело наше должно быть чистым, белоснежным, а не грязно-серым», «чем чище, чем белее будут дела наши, тем меньше будет пролито братской крови».

Приглашение Алексия II, который продемонстрировал, что церковь выше политики, Александр Киселёв принял и, переехав в Москву, получил квартиру при Донском монастыре. Незадолго до смерти протоиерей сказал мечтательно, что думает — пройдёт ещё немного времени, и в Москве будет поставлен памятник Андрею Андреевичу Власову. (Н.Коняев. Два лица генерала Власова).

В некоторой связи, пусть и не прямой, вспоминается начертанное на одном надгробье: «У него была мечта…» Была она у человека, которого звали Мартин Лютер Кинг, он защищал права чёрных американцев, за что его и убили.

Но мы отвлеклись. Надобно вернуться к теме романа. А вернувшись к ней, как не представить раздражение, упрёки, обиду, обвинения?.. Отчего не ответить на всё это вопросом, простым и конкретным? Насколько реальна мечта о правительстве в России, которое заботилось бы о русских селянах так, как Екатерина Вторая заботилась о немецких колонистах?

Беспроцентная ссуда… Освобождение от налогов на тридцать лет…

Или, вспомним: «Поселенцам колонии Антон, где имелись благоприятные условия для разведения садов, выдавались саженцы садовых деревьев».

Почему бы мысли о подобном не прижиться наверху — но уже в отношении русских крестьян? Не достойно ли это надежд, планов? Во всяком случае — мечты и прекрасной?

Аксакова (Тютчева) Анна. Честь России и Славянское дело. Дневник, воспоминания. Подлинники на французском языке хранятся в Российской национальной библиотеке (Санкт-Петербург), в фонде И.С.Аксакова (ф. 14, ед. хр. 533а, 534). Перевод с французского Людмилы Гладковой.