Он так раскаркался, что даже Иллар оборачиваться начал.

— Ты один у нас тут знаток человеческих душ, а драконам на такое плевать, — зашипела я на ворона в ответ.

— Твои покои, Милорада. Из комнаты без сопровождения не выходи, — Иллар растянул губы в хищном оскале. — Отдыхай, выспись хорошо.

— Та-а-ак, постойте-ка, — мне этот коридор показался очень знакомым, хоть и вел нас император сейчас явно в обход. — Моя комната, что, рядом с вашей?

Я очень старалась говорить спокойно, образ покорной овечки блюсти нужно. Вон, даже снова на «вы» перешла, хоть и не видела больше в этом необходимости. Он меня целовал? Целовал. Женой назвал? Назвал. Так что, имею теперь законное право не только на слово-, но и на рукоприкладство.

— Конечно, дорогая, — Иллар опасно навис над нами с Прохором, — у нас смежные спальни.

— И дверь между ними имеется? — на всякий случай уточнила я.

— Имеется. Она не закрывается, ключ потерялся давно.

— Да как… — возмущенно начала я, но когти, что снова вонзились в многострадальное плечо, отрезвили. — Да, как вам будет угодно, господин.

Иллар вида не подал, что заметил мою вспышку. Просто распахнул дверь, пропуская внутрь нас с Прохором первыми.

— Так как у ворона имеется и человеческая ипостась, он ночевать с тобой больше не может, — сказал, главное, так ровно, будто это теперь само собой разумеющееся.

Я ведь человек неконфликтный. Скромный, мирный, всегда готовый поискать компромисс, но вот тут дракон палку явно перегнул. Да и суть ведьминская, что сейчас спала на дне моей души, прочно пустила в оную корни. Я не девочка Мила теперь, а ведьма истинная, и подобного от дракона терпеть не намерена.

— Ворон останется! — я не хотела вливать в эти слова силу, но она полилась сама. И Иллар, почувствовав это, отступил.

— Когда проснешься, позвони в колокольчик. К вечеру у нас намечена вылазка в особую секцию библиотеки.

Вот только ради этого я готова была и самого дракона терпеть и смежную комнату с незакрывающейся дверью.

— Благодарю.

Иллар скрылся в коридоре прежде, чем я закрыла дверь.

— Влипли мы, Милка, — сразу перешел к делу Прохор, расхаживая по внушительному подоконнику. — Он теперь тебя, пока над их родом опасность висит, не выпустит. Будешь тут жить по типу комнатной зверушки.

— Прош!

— Ты слушай меня, слушай, балда доверчивая. Я все понимаю, ведьма истинная мимо беды не пройдет, но зачем ты с императором во дворец пошла? Пусть бы сестру свою в избушку тащил.

— Ей совсем плохо было. И я не жалею, что помогла! — высказала ему с вызовом.

— Не жалеет она. Себя пожалей теперь!

— А чего ты только сейчас мне все это говоришь? Каркал бы в комнате Розы. Без тебя тошно.

— При драконе твоем? — Прохор на меня своими чернющими глазами вылупился. — Да вы ж теперь связаны по гроб жизни, вдруг он меня тоже понимать может.

А вот об этом я и не подумала. Может. И наверняка понимает. Неспроста ведь обернулся, когда Прохор в своих нотациях на личности перешел.

— Аккуратнее теперь, Прош.

Он фыркнул или каркнул, за общим потоком последующих фраз и не разобрать было.

— Советует мне она. Да я как ветер в поле — фьють, только меня и видели. О себе переживай лучше. Давай думать, как побег устроить.

— Не могу я, Прош. Тут жизни на кону.

— Мила-а-а, — он не выдержал, валясь бездыханной тушкой на кровать. И крылом одним глаза прикрыл, артист погорелого театра.

— Я понимаю, Прош. Но мы всей подоплеки не знаем. Зачем он наши жизни связал, а? Это ведь непростой обряд. Нужно сначала выяснить что к чему и, если совсем плохо для меня будет, сбежим.

— Слово даешь? — он сразу перестал притворяться мертвым.

— Ага. Честное ведьминское.

— Ну тогда крови мне дай, а я тебе своей. Сможешь несколько часов моими глазами видеть. Так вообще делать не следует, но ради всеобщего блага один раз можно. Я слетаю за императором прослежу. На него ж сейчас обе сестры с вопросами накинутся. Такое пропустить — преступление.

Я, не задумываясь, протянула ему свою ладонь и даже не пискнула, когда он цапнул меня за палец. А вот с подсунутой мне в ответ лапой что делать не знала.

— Укусить тебя, да? — спросила с некой долей гадливости. Все-таки живая плоть, а я зубами в нее.

— Чур тебя! Пол ноги же откусишь, я потом кровью истеку. Ножницы поищи для маникюра. Это ж женская комната, наверняка имеются.

Я даже покраснела, так стыдно стало за свою недальновидность.

Сначала полезла в тумбочку под зеркалом, но там все оказалось девственно чисто. Потом сунула нос в огромный шкаф. Он доставал почти до самого потолка и оказался встроенной гардеробной. Платья, пеньюары, туфли, сапожки, костюмы для верховой езды. А также множество поставленных одна на одну коробок.