– Выдумке, - поправил Кунеш.
– Было бы удивительно, если б вы что-нибудь нашли! Вы большой шутник, старина.

– Ошибаетесь, дорогой коллега.
– Карлейн достал из портфеля и развернул небольшой рулон - фотокопию какого-то текста.
– Мне пришла мысль о коллекционерах: наверняка есть и такие, кто коллекционирует старые газеты. Я нашел одного чудака. В молодости он сам читал эту историю! О ней писали, и много! Но когда он занялся коллекционированием, оказалось, те газеты и журналы кто-то скупил. Все же ему посчастливилось добыть экземпляр с отрывком из статьи одного исследователя. Вскоре после ее опубликования тот умер... Автор высказал гипотезу о методе Шимона. Мне позволили лишь сфотографировать газету - старик не выпускал ее из рук.

– Что там? В двух словах!
– попросил Снель. Он осушил очередной бокал вина и принялся за приготовление коктейля.

– Тут высказана такая штука...
– Карлейн расправил фотокопию.
– Особые участки мозга, то, что называют подсознанием, возбуждаясь, излучают волновые колебания. Под их влияниемв других участках образуются вещества, которые расщепляются и тем самым вызывают в сознании определенную мысль, представление... Так вот, воздействием слабого электромагнитного поля можно блокировать участки мозга, где должны вырабатываться вещества, и тогда волновые колебания будут излучаться как бы вхолостую... Если на их частоту настроить частоту электромагнитного поля, возникнет резонанс...

Карлейн стукнул ложкой по хрустальному бокалу - тотчас тонко зазвенел и соседний бокал.

– По этому принципу многократно усиленные колебания может воспринять некий другой мозг: в нем образуются вещества, о которых шла речь, и родится мысль.

Он посмотрел на коллег.

Снель слушал его, забыв про свой коктейль, приподняв брови, ввалившиеся глаза смотрели с горячечным напряжением. Кунеш озабоченно мял салфетку и проводил ладонью по лицу, как человек, утомленный тяжелым делом.

– Наше подсознание нещадно работает, наше!
– Карлейн стиснул пальцами виски.
– А мысли... мысли, которые должны были быть нашими, рождаются в чужой голове!.. Из наших способностей, из того, чем природа одарила нас!

– В конце дня, - пробормотал Снель, - у меня всегда ощущение, будто мой мозг - выжатый прессом лимон, хотя я занимаюсь делами, не требующими умственных усилий... А вы заметили - стоит ступить в наш зал, как на тебя начинает словно что-то давить? Давит и давит весь день... и эти головные боли! Без сомнения, на нас там что-то воздействует.

У Кунеша было кисло-бесприютное выражение, и Карлейн подумал, что правильно решил не упоминать о пластинках из яшмы: ничего, по сути, не добавляя к главной мысли, они лишь отвлекли бы от нее и еще более поколебали доверие к его открытию.

Пожилой коллега не обошел вниманием страсбургский пирог, трюфели.

– Догадки, одни догадки, - проговорил, наконец, неохотно.
– Какая-то старая газета... да и в той, вы сами сказали, - удрученно обратился он к Карлейну, - всего лишь гипотеза... Вы нам даже не показали проект или что там вы нашли в том доме... Я готов бы вам поверить, но... Как говорят французы, "но" - малюсенькое словечко, однако в нем порой умещается пол-Парижа.

– Взяв проект, я раскрыл бы карты перед хозяином. Он не замедлил бы принять меры.

– Меры!
– Кунеш тронул коллегу за плечо.
– О том я и хотел сказать. Если о нашем разговоре узнают, нас вышвырнут, как клеветников или психически ненормальных... Либо, если то, о чем вы толкуете, - правда, нам быстро и навсегда заткнут глотки.

– Я высосанный, выжатый лимон!
– Снель уронил голову на стакан с коктейлем.
– Бежать! Но я стал неврастеником, кто даст мне работу?! Где мои "Снель-1", "Снель-2"?!

– Лед ко лбу, скорее!
– Кунеш указал на ведерко со льдом, откуда торчала бутылка шампанского, захлопотал возле Снеля.
– Он поранился...

Карлейн пришел на помощь. С трудом удалось им унять приятеля и отвезти домой.

* * *

При встрече на другой день Кунеш со значением, как бы предупреждая, взглянул Карлейну в глаза и со словами: - За работу! За работу! отвернулся: дал понять, что вчерашнего разговора для него не было. Пахнуло такой пустотой и бессилием, что и самого Карлейна охватила скованность. Он поймал себя на том, что старается не смотреть на Снеля, опасаясь, как бы тот не раскричался о вчерашнем. Когда коллега, с пластырем на лбу, подошел и попросил немного в долг, не упомянув об их тайне, инженер удовлетворил просьбу поспешно и не проронив ни слова.

Он не мог сопротивляться безнадежной заморенности, ощущению какого-то всеохватного внутреннего отека. Недели, удушающе однообразные, то еле тащились, то мелькали. Все чаще по пути домой он прихватывал бутылку-две бренди. Впрочем, иногда инстинкт самосохранения будил в нем мысль: "Надо что-то делать! Надо!.." Встречаясь в такие мгновения взглядом с Кунешом или Снелем, он чувствовал - то же самое знакомо и им.

В одну из пятниц солнечной теплой осени было объявлено: глава фирмы приглашает сотрудников на уик-энд в свой загородный парк. По словам пожилых сослуживцев Карлейна, такое случалось крайне редко. На этот раз, сообщали тисненые пригласительные билеты, торжества посвящались близкому окончанию работы над новой моделью самолета. Если хозяин, поговаривали сотрудники, расщедрился на столь широкий жест, машина сулит поистине баснословные прибыли.