Наверно, помимо своих братьев, Анмар доверял ещё и своему коню. Больше этого доверия никто пока не удостоился.

Во власть Анмара попали земли столицы Харона. Анмар не желал правления при живом отце, но король хотел, чтобы сыновья вступили во власть одновременно, и хотел делиться с ними своим опытом и советами. Анмар принимал это как необходимость, но на самом деле хотел бы жить в простом рыбацком домике у моря, заниматься лошадьми и просто жить без власти и обязательств. Но, как считал сам Анмар, он родился принцем и обязан оправдать надежды и ожидания отца.

И сейчас его тревожили последние случаи набегов неизвестных грабителей на хранилища королевства Санадат. Их стало слишком много для последнего года. Почему Анмар в Аврелии? В Кадаре? Показания свидетелей указывают на то, что грабители были женщинами, легко управляющие оружием-катанами и не имеющие никакого страха поражения. Тревожило и то, что грабежи сопровождались убийствами. Удивительно, но свидетелей не трогали, но недавно был убит один из советников короля Савалара, который был и наставником принцев. Это подкосило Анмара. Было ясно, что женщины – наемницы. И Кадар мог дать немного ответов на его вопросы. Анмар рассчитывал хотя бы на немногое. Он приехал отдельно от экипажа отца и братьев, взяв с собой троих воинов. Он хотел выяснить, насколько сильны наемницы. Ведь ни одну не удалось поймать или ранить. Почему именно здесь? Наемницы – «несостоявшиеся» Девы Кудры…

Снова Элира несётся по коридорам отцовского дворца, ловя строгий взгляд тяжело вздыхающих служанок, понимающих, что эта девушка неисправима. Пару раз Элира чуть не снесла стоящие по бокам тяжёлые древние расписные вазы. Наступила на ногу грузной служанки, которую ласково с лет отрочества называла тетушкой Кали, чем вызвала взмах метлой, стремящуюся аккуратно приземлиться на спине Элиры, но тётушка не успела. Элира увернулась и, посылая добрый воздушный поцелуй, сбежала в свои покои.

В покоях творилось нечто! Процесс можно было сравнить с суетой на торговой площади столицы или беспорядочным движением обитателей муравейника.

В огромной комнате стояли четыре напольных зеркала, обрамлённые металлическим кружевом. Мастер воистину хорошо постарался, возродив из грубого металла изящество. Перед тремя зеркалами стояли три девушки, окружённые кто четырьмя, кто пятью прислужницами. Валерии с красными волосами, напоминающие своей яркостью цвет ранней красной вишни, с левого бока плели три мелкие косички, чтобы заколоть красивой металлической заколкой в виде луны-полумесяца. Жгучей черноволосой Ингрид наносили на плечи матовое масло, пахнущее легким мятным ароматом. На шее Ингрид всегда висел кулон в виде лука и стрелы. Она считала кулон своим амулетом. Сестры всегда с уважением относились к её выбору. А у самого окна перед зеркалом стояла скромница Саламина. Весь её образ был нежным тонким и хрупким. Светлые, почти молочные длинные волосы, которые она любила собирать в одну объёмную косу, голубые глаза, светлая кожа. На щиколотке правой ноги Саламина всегда носила тонкий серебряный браслет. Никогда и никто из сестёр не видели её без этого браслета, как и Ингрид без её кулона.

– Ох, Элира, именно сегодня нужно было это делать! – замахнулась обречённо в сторону руками Ингрид, отчётливо показывая взглядом своё недовольство.

– Элли снова выгуливала своих волчат, – спокойно отреагировала Валерия, помогая придерживать свой локон прислужнице.

– Жаль отца. Он уже просто не знает, как реагировать и как на тебя влиять, – с добрым нежным хихиканьем произнесла Саламина, мило прикрывая ладонью глаза от падавшего луча солнца. Ингрид фыркнула и с досадой покачала головой.

– И я вас рада видеть, девочки, – улыбнулась Элира и, подпрыгивая, забежала в комнату с купелью, сбрасывая на ходу пыльную одежду, но дверь при этом осталась открытой.

– Ты пропустила завтрак. Я попросила Кали принести тебе перекусить сюда, – спокойно уведомила Элли Валерия. Она была младше Элли на год, но всегда заботилась о ней, как старшая. Во всём предусмотрительная, зеленоглазая Валери считалась большой почитательницей законов и обладательницей чувства великой ответственности за всё.

– О, спасибо, Дорогая. Но я позавтракала у Хвища, – едким детским задором ответила Элли, погружаясь в тёплую ароматную воду.

Саламина хихикнула. Валери промолчала. Ингрид закатила демонстративно глаза:

– И сдался тебе этот Хвищ? Ты знаешь, сколько свитков с жалобами лежат на столе отца от его имени только за прошедший месяц?

– О, малыш, не волнуйся ты так! – паясничала Элли, прекрасно зная, что Ингрид, которая старше Элли на два года, просто ненавидела, когда её называли «Малыш». – Я любезно пытаюсь направить Хвища на путь исправления. Хочу, чтобы он стал добрее и снисходительнее к окружающим.

Элира всё делала быстро: ходила, бегала, скакала на лошади, принимала решения, приводила задуманное в действие. Вот и сейчас она стояла и быстро натиралась льняным полотном после купания. Несмотря на скорость, Элли всё делала качественно и обдуманно. У нее ничего не было и не случалось просто так. Она всему могла дать объяснение и, казалось, ко всему и любому могла дать оправдание. Никогда не осуждала и не обсуждала, но дать трепку, например, таким, как Хвищ, могла с большим энтузиазмом.