Смотрю на Тимура и спрашиваю:

— Ты очень состоятельный, да?

— Достаточно, чтобы не переживать о завтрашнем дне.

— И что дальше?

Он смотрит непонимающе. Я продолжаю:

— Ну есть у тебя много денег, и что? Это все, чего ты хочешь? Ты счастлив?

Глава 25

Тимур засовывает руки в карманы, продолжая внимательно меня разглядывать.

— А в чем счастье, Милана? — спрашивает в итоге. — Для тебя конкретно?

Я пожимаю плечами. На самом деле, конечно, сложный вопрос, и я уже жалею, что затронула эту тему.

— В семье? — продолжает выпытывать Тимур. — В том, что дорогие тебе люди живы, здоровы? В том, что рядом есть муж и дети?

— Ну например.

— У тебя все это есть, только что-то ты не выглядишь счастливой.

Я неожиданно теряюсь, словно меня ловко подловили там, где, казалось бы, подловить нельзя. Отворачиваюсь, бегаю взглядом по снующим мимо людям. Я и впрямь не чувствую себя счастливой, хотя у меня вроде бы все хорошо. Мне грех жаловаться, как говорится, да я и не делаю этого. Но в глубине души зреет чувство неудовлетворенности, ощущение, что все могло быть как-то иначе. Но как иначе — я не знаю, даже не могу подобрать слов.

Смотрю на Тимура, он положения не менял и взгляда не отводил. Выдавливаю улыбку.

— Ты тоже не выглядишь счастливым, — парирую, прекрасно осознавая, что эти слова просто попытка защититься. Он усмехается.

— Я, по крайней мере, пытаюсь это изменить.

— А я, по-твоему, не пытаюсь? — вздергиваю брови. Тимур пожимает плечами, делает шаг навстречу, оказываясь в зоне моего личного пространства.

— Пока ты пытаешься просто бороться с собой.

Прищуриваюсь, качая головой. Самомнение некоторых людей, конечно, поражает.

— Неужели ты всерьез рассчитываешь, что между нами что-то может быть?

Мне кажется, мой взгляд достаточно красноречив, чтобы дать понять: никогда ничего. Тимур не двигается, сверлит меня взглядом и молчит. Вот и думай, что он там себе размышляет.

Взгляд его вдруг меняется, и я отступаю на шаг, но Тимур оказывается быстрее меня. Он сокращает расстояние настолько, что между нами не остается ни сантиметра свободного пространства. Его рука оказывается у меня пояснице, а вторая зарывается в волосах так, чтобы не дать мне отклониться. Я упираюсь руками в его плечи, толкаю, но это не помогает, я так и остаюсь прижата к его телу.

В ноздри ударяет запах туалетной воды, не резкий, приятный, перемешанный с запахом самого Тимура. Я на мгновенье жмурюсь, потому что за эти годы своим вкусам он не изменил, и сейчас эта смесь запахов возвращает меня в ту летнюю ночь. Дыхание Тимура обжигает шею, но его голос звучит жестко, как и хватка, в которой я оказалась.

— Если бы я хотел переспать с тобой любой ценой, то уже сделал бы это. Всегда можно найти способ. Надавить, подкупить, запугать… Но это неинтересно, Милана. Я подожду, пока ты сама попросишь меня. Как попросила в ту ночь.

Я еще раз бессильно толкаю его плечи, но он только сильнее сжимает руку на затылке, отчего я морщусь, когда он случайно цепляет волосы. Мы оказываемся лицом друг к другу, так близко, что я чувствую его дыхание на моих губах. В висках начинает стучать, вдох застревает в горле, раздирая грудь волнением.

— Этого никогда не будет, — шепчу ему в губы, сама не зная, кого в этот момент убеждаю.

Его руки прижимают меня сильнее, тело к телу, и низ живота простреливает импульсом, который тут же разливается чем-то горячим. Мне безумно стыдно за свою реакцию, но я ничего не могу поделать — она уже есть. Тимур аккуратно тянет меня за волосы, заставляя больше отклонить голову назад.

— Ты еще красивее, когда возбуждена, — говорит Тимур, а я вспыхиваю, но не успеваю никак среагировать, он вдруг обхватывает своими губами мою нижнюю, дразняще тянет ее зубами, а я со всей силы цепляюсь за его футболку, сминая ее в руках.

Мое напряженное тело вдруг размякает, горячее тепло внизу живота вспыхивает, заставляя запертое в груди дыхание вырваться наружу тяжелым предвкушающим выдохом, когда Тимур отпускает мою губу. Я все еще сильно сжимаю его футболку в руках, в голове словно затянуло пеленой, и я не сразу понимаю, что Тимур отстранился. Открываю глаза, растерянность сменяется чувством стыда из-за того, что я только что допустила. Злость на себя выплескивается предсказуемо: я влепляю Тимуру пощечину.

Он принимает ее с тем же непроницаемым выражением лица, снова поворачивается ко мне, я испуганно пячусь, но Тимуру не приходит в голову как-то отвечать, он делает несколько шагов назад, не сводя с меня взгляда, и садится на металлическое сиденье. Я резко отворачиваюсь, иду в сторону ленты, которая как раз начинает двигаться, обхватываю себя руками за плечи.

Господи, что я сделала только что? Зажмуриваюсь, выдыхая. Я не могу даже думать, анализировать произошедшее, потому что сразу снова ощущаю вкус этого поцелуя. Невозможно, просто невозможно. Что это было? Как он мог? Как я могла?!