— Как ты не понял, что за вами хвост? — один рывок и кулак поподает ему в челюсть. Он отскакивает в сторону и тяжело сглатывает, держась рукой за только что повреждённое место.

— За нами не было хвоста. Они будто ждали в подъезде. Словно знали, что ваша девушка приедет в ту квартиру. — он говорит тихо, но уверенно в своих словах.

Да, если судить честно, то его вины на самом деле нет. Я сам говорил, дабы ждал в машине. Не додумался, что её могут ждать и внутри. Тупой, блять!

Его слова прерывает рингтон телефона, который он с силой сжал в ладони. Протирает лицо рукой и смотрит на экран.

— Это… Её. Она, кажется, хотела набрать вас до того, как потеряла сознание. Номер высветился на экране, когда я сломал дверь и к ней подошёл. Но, видимо, не успела.

Охранник протягивает мне мобильник, он тоже в крови, а на экране написано "Марина". Как теперь ответить и что сказать?

— Да, — голос срывается, почти не слышен, — Марина, это Алекс.

— А-алекс? — по её тону понимаю, что она начала паниковать. — Что с Женей? Где она?

— Она в больнице. Кто-то напал. Избил. Мы в центральной больнице и к сожалению я ничего не знаю о её состоянии. Жду врачей.

— О, Боже! — вскрикивает она, — Я… Я сейчас приеду…

Так и держу телефон и слушаю короткие гудки. Нервы начинают искрить с новой силой, заставляя темнеть рассудку. Не могу нормально думать ни о чём, вынужден ждать врачей, которые никак не могут выйти с этой чёртовой операционной.

Перед глазами та картина, где она окровавленная пытается набрать мой номер, чтобы позвать на помощь. Чёрт! Как же больно!

— Вы родные пострадавшей? — через час или полтора, наконец, врач появляется. Подруга Жени тоже приехала. Я задыхаюсь от нетерпения, но другого варианта не было, кроме, как ждать.

— Да. Как она? Как себя чувствует? Я хочу увидеть её! — снова звериное, дикое рычание эхом разносится по почти пустому коридору.

— К сожалению, — он не смотрит мне в глаза, а куда-то за спину. Выворачивает наизнанку мое спокойствие. Сжимаю руки в кулаки до хруста костей и делаю шаг вперёд. — Мы не смогли спасти малыша. Сочувствую. — чеканит он, — Но девушку увидеть можете. Она сейчас не в себе…

Дальше сознание затуманилось. Я прижимаю врача к стене и нависаю над ним.

— Как это? Почему не смогли спасти малыша? Почему? — обезумел. Я вне себя, чувствую, как вены вздуваются от бурлящей крови.

— Мы сделали всё, что смогли. Увы, малыша больше нет, — ставит жирную точку слишком внезапно. Я не был готов к этому. Я витал в облаках, фантазировал, какой будет наша семья. Размечтался.

Отпускаю врача, сам прижимаясь к этой грёбаной стене и сползаю вниз. Сажусь на холодный кафельный пол, обхватив голову руками. Как мне пойти к ней? Как поговорить? Как попросить прощения?

— Через час или два можете увидеть её, — где-то издалека до меня доносится голос врача.

Не знаю каторый час и сколько я так сижу. Потерялся в своих мыслях. Допустить промах — дело одной секунды, я допустил, потерял самое ценное. Стараюсь, очень стараюсь сдержать свою ярость, задвинуть эмоции на задний план, не думать о Фёдоре. Он важная, очень противная проблема, которую я должен, обязан решить незамедлительно. Но как я сдержусь? Я же убью его, как только увижу!

Подруга Жени замечает мою ярость, злость. Смотрит с сожалением, печалью. Плачет прикрывая ладонью лицо, но словно прячется от меня. Не хочет, чтобы мне стало ещё хуже.

Медсестра сообщает новость — я могу её увидеть. Но не могу сдвинуться с места.

Не смогу смотреть ей в глаза. Я виноват в том, что с ней произошло. Я — причина всего её несчастья!

Смотрю в чуть приоткрытую дверь и не решаюсь зайти, словно маленький ребёнок. Страх пронзает тело, сердце стучит в бешеном ритме.

Нужно зайти и столкнуться с неизбежным.

Подхожу к её кровати, где она лежит и не отрывает глаз с потолка. С пустоты. Опускаюсь на корточки и беру её за руки. Она поворачивает голову в мою сторону и смотрит ледяным взглядом.

— Малыш… Прости меня, — я готов стоять на коленях днями, лишь бы она смогла простить, забыть боль, которую причинил я. Лишь бы смогла дать мне второй шанс, хоть я и недостоин.

— Алекс, — её шёпот разрывает душу в клочья, — Зачем ты это сделал? Я ведь согласилась на аборт… Тогда… Зачем?…

Темнота. Хочу открыть глаза, но не могу. Не получается. Веки не двигаются. Слышу голоса. Непонятные. Едва отличимые. Незнакомые. Морщусь от вспышки тупой боли. Всё тело болит. Ломит. Во рту пересохло, но вкус крови чувствую ясно. Голова как будто не моя. Кружится.