– Ну, мы же не звери.

Потом рив снова дрался.

Нет, не дрался – убивал. Стародум просто выкашивал храмовников, как бывалый хлебороб на уборочной. Мрачным жнецом он шёл от дома к дому, и холодный клинок не щадил никого от мала до велика. Он не мучил жертв, не испытывал ни малейшего удовольствия, просто хладнокровно делал своё дело с отсутствующим взглядом.

В одном из домиков рив остановился перевести дух и выпить воды. За окном творилось чёрт-те что. Белые всполохи храмовой магии выхватывали из мрака ночи картины из увечных тел, перекошенных болью и гневом лиц и уродливых фигур. Уродливы были все: чудовища и люди, дороги и дома – сами небеса вдруг стали отвратительны.

А потом что-то стряслось. Рив даже не сразу сообразил, что именно. Лишь спустя мгновение до него дошло – все, кого он мог видеть, разом умерли. Их никто не пронзал лучами смерти, никто не бил железом, они все просто упали. Точно некто могущественный разом выдернул из всех стержень, на котором они держались.

Вдалеке со стороны главного храма неспешно маячили три фигуры с длинными золотистыми жезлами.

Рив до боли стиснул в руке серебряный кубок, из которого только что пил.

– Эй, чуд, конструкты сюда, быстро.

Белый повиновался. Он закрыл глаза и приложил пальцы к вискам.

Рив фыркнул.

– Куда к свиням. Без показухи никак.

Чуд открыл глаза.

– Когда я держу голову руками, она потом не так болит.

Рив пожал плечами и быстрым шагом направился прочь оттуда, в противоположную фигурам с жезлами сторону.

– Так вот для кого мы везли эти жестянки, – пытаясь догнать двужильного рива, выдохнул чуд.

– Да. И нам нужно скорее убраться отсюда.

А в это время другой белёсый чуд, долговязый и худой, как ремень, быстро вёл за собой армию, с ног до головы закованную в броню. Рыцари шли странно – идеально ровным строем, чётким, отточенным шагом. В их движениях было нечто пугающее и отталкивающее, казалось противоестественным. Сама скала дрожала и стонала под стальными сапогами.

Трое с жезлами повстречались с конструктами в половине версты от детинца. Стоило золотистому жезлу коснуться их предводителя, как чуд тут же повалился на брусчатку, как мешок. Но когда жезл ударился о доспехи, кроме гула, какой обычно исходит из пустой железной бочки, не случилось больше ничего. Рыцарь взмахнул мечом и разрубил храмовника напополам.

Стародум следил за ними из разрушенного дома, схоронившись под грудами обломков и глиняных черепков. Рив улыбнулся.

– Никогда прежде не видел исторгателей душ, – произнёс кормчий.

Чуд сидел, привалившись спиной к стене, с закрытыми глазами.

– Ты и сейчас не особо на них глазеешь. Не подвёл Кузнец… Благодаря его конструктам, исторгатели больше не будут такой уж силой. Однако, пора и честь знать…

Рив не досмотрел, как конструкты расправились с исторгателями душ, и покинул своё укрытие. Он не видел, как со стороны главного храма показались рытники. В считанные мгновения они расстреляли всю армию железных созданий. Конструкты разорвало в клочья, но против ожидания в них не оказалось и следа живой плоти. Вместо этого из доспехов посыпались шестерёнки, кожаные ремни и пружины.

Рытники застыли и принялись переглядываться. Спустя миг шестерни вздрогнули и, понуждаемые неведомой силой, покатились снова к доспехам.

Рив не видел, как отчаянно рытники жгли калёную сталь в надежде остановить восстановление конструктов. Что-то они под действием храмовой магии плавились и растекались по каменистому полу, смешиваясь с кровью и слизью. Какие-то доспехи оставались без движения. Но иные успевали восстановиться и достать обоюдоострым мечом цепных псов Храма. Рытники расплавили около сотни доспехов и их внутренностей, но остальные конструкты полностью собрались и, порубив всех храмовников, двинулись дальше.

Рив не видел и того, как механические доспехи разбрелись по улочкам и столкнулись с новыми отрядами рытников низших ступеней посвящения.

Стародуму было плевать, кто кого.

Он быстро шагал снова в сторону главного храма, то и дело наталкивался на кого-нибудь, рубил наотмашь не глядя и шёл дальше. В нескольких переулках его поджидали стайки вооружённых саблями монахов. Рив показывал старую ривскую фехтовальную школу, берущую своё начало от самих лютичей, и, переступив через трупы, продолжал путь.

Его окликнули.

Стародум остановился и спустя некоторое время повернулся на голос. Перед ним стоял монах. Лицо скрывал островерхий капюшон, а на шее висел медальон в виде креста, заключённого в круг, с обсидиановой сердцевиной.

Стародум до боли стиснул ручку меча.

– Вот и свиделись, рив, – произнёс жрец. – Здравствуй.

Рив презрительно плюнул.

– Ну-ну, полноте. Я прекрасно знаю твоё отношение ко мне, не нужно этих картинных жестов и нарочитости.

Жрец Храмовых скал пошёл кругом, точно пытаясь зайти с тыла. Стародум в противоположную сторону, почти зеркально копируя походку жреца. Конец меча тихо звенел, волочась по брусчатке.