Аделаида

Аннотация

Дизайнер Дима покупает человекоподобного робота Аделаиду: модель для дизайнера — необходимое условие участия в крупных показах. Но робот — дорогое удовольствие, и Дима выбирает относительно дешёвую подделку, у которой оказывается сорван клапан интерпретации опыта — того, что отличает робота от человека...

– Ада, – крикнул я, – свари кофе! Вместо того, чтобы послушно загреметь туркой, она недовольно попросила: – Не называй меня Ада. Но всё же отправилась в кухню. Странные пошли роботы, однако. – Ада, как тебе новый сезон «Рассказа служанки»? – Я же просила: не называй меня так! – раздражённо проговорила она. Поправила волосы из канекалона и примирительно произнесла: – Аделаида. Несложно, правда? – Слишком длинно. – Люди совсем разучились запоминать, – хмыкнула она. Матово блеснуло полихлорвиниловое веко – совсем как настоящее. – Ада… Аделаида! Срочно Скорую! Площадь Карнавалов… – …Тринадцать, квартира двадцать пять, – подхватила робот. – Я вызвала. Уже. Слышала, как ты звонил маме. Судя по тому, что она описала – просто отравление. Всё будет в порядке. Не переживай. – Спасибо, Ад… делаида… Я начал подозревать, что с ней что-то не так, в первый же вечер. Она сразу же начала обращаться ко мне на ты; иногда подкалывала; часто капризничала, когда я ставил её на зарядку. Дальше пошли эти выкрутасы с именем – а ведь по документации универсусам вообще плевать, как их зовут. А потом она интерпретировала мой разговор с мамой и, предупредив мою просьбу, вызвала врача. Я перечитал инструкции и убедился: хикки-роботам такая эмоциональная интерпретация не доступна. Тогда-то я и решил показать её специалисту. – Ты оделась? – Тебе больше нравится синее платье или зелёное? – Зелёное. Для робота, призванного стать идеальным компаньоном, вопрос вполне стандартный. Нестандартно вышло, когда Ада появилась из гардеробной в синем. – Я же сказал, мне больше нравится зелёное. – А мне – синее, – улыбнулась она и пошла открывать дверь: Вадим, вопреки ожиданиям, явился минута в минуту. – Привет, привет! – Он кивнул мне, галантно поклонился Аде. – Что там у вас стряслось? Барахлит зарядник? – Ничего у меня не барахлит, – насторожилась Аделаида. – Не барахлит, не барахлит, – кивнул я. – Сделай нам кофе. – Не бережёшь сердце, – вздохнула робот и скрылась за стеклянной дверью кухни. – Нравная она у тебя, – заметил Вадим, вешая на крючок пальто. – Вот именно. Даже слишком… Осмотри её, а? Мне кажется, шалит центр эмоций… – Усыпляй. Посмотрим. – Боюсь, придётся подождать, пока кончится зарядка. Заикнёшься о выключении – сразу истерика… Вадим проводил мелькнувший за стеклом силуэт задумчивым взглядом. Пожал плечами. – Могу попробовать договориться. – Попробуй… – без особой уверенности кивнул я. Вадим исчез в кухне, а через пять минут вышла Аделаида, быстро глянула на меня и шепнула, что разрешает себя усыпить. Села в кресло, расстегнула на спине платье, позволила нажать на неприметную стандартную родинку под лопаткой. За несколько секунд, прошедших до того, как она заснула, её зрачки расширились; если бы речь шла о человеке, я бы сказал, что в них мелькнул страх. – Я быстро, – обнадёжил её Вадим, и Ада уснула, но не закрыла глаза, как делают во сне люди, а бесстрастно уставилась в потолок. – Ну-те-с, ну-те-с, – забормотал друг, стягивая с её лопаток покрытую канекалоновым пушком кожу, – Что тут у нас… С эмоциями всё в порядке, центр работает. С реакциями тоже всё хорошо. Давай посмотрим центр переосмысления. Ну-те-с… ну-те… Мля, Дима! Крышка сорвана! – А?.. – Щель. Щёлочка. Клапан пропускает. – Какой клапан? Попроще можно? Вадим отстранился от Ады. Хмуро глянул в потолок. Напряжённо спросил: – Никогда не задумывался, что отличает робота от человека? – Мысли? Чувства? – глуповато предположил я. – Мысли и чувства им впаивают на заводе, – ответил друг, опасливо заглядывая в глаза спящей Аделаиде. – Но все эти мысли и чувства – стандартные. Предустановленные. Если роботу сказали, что убивать – это плохо, то он будет считать так до самой утилизации, и ты его не переубедишь. Просто потому, что на центре переосмысления опыта стоит блок. У твоей, – Вадим показал на Аду, – крышка прилегает к клапану неплотно. Она не переосмысляет весь новый опыт, но кое-что просачивается. Кроме того, посмотри, сорвана пломба. Но не срезана, а просто отошла и к тому же исцарапана. Скорее всего, из-за механического воздействия вроде вибрации. – И как так случилось? – спросил я, чувствуя, как мерзко покалывает кончики пальцев. – А где ты её брал? – В «Шёлковой дороге». – Тогда, может быть, из-за тряски. У нелегальных поставщиков нет фирменных контейнеров с креплениями, вот и возят роботов, как дрова. Случай, конечно, один на миллион. Но… – И что мне теперь делать? Вадим пожал плечами. Я растерянно подошёл к Аде, взял кабель, поднёс к спрятанному под волосами порту на шее. – Погоди, – велел друг. – Ты понимаешь, что это частичное воодушевление? Нужно либо убрать, либо узаконить… – Убрать? – переспросил я, глядя в бледное, безмятежное, почти человеческое лицо. – Дим. Это незаконно вообще-то. Блок снимают только у роботов, которые призваны заменить умерших людей. Чтобы они учились вести себя похоже на тех, кого заменяют… А у остальных это нельзя. – И что делать? Если я не хочу… убирать? – Подай заявку, что у тебя кто-то умер из близких, и ты хочешь их прототип. Я присвистнул. – Сколько та заявка стоит! Я за сто лет не наскребу. – Тогда не свети её, – кивнув на Аду, посоветовал Вадим. – С собой не води, гостей не зови. Если никто не узнает, ничего и не будет. – А если узнает?.. – Штраф, – развёл руками Вадим. – И изъятие робота. – А что мне ей сказать? Когда проснётся? – Скажи, что пыль почистил на клапане эмоций. Это стандартная процедура, она должна знать… *** – Дим. Я вздрогнул. Ада ещё никогда не звала меня по имени. Обернулся. Она лежала в кровати, укрывшись до носа. В свете бра я разглядел припухшие веки, красные щёки, лихорадочно блестящие глаза. Если бы Ада не была роботом, я сказал бы, что она выглядит как самый настоящий прихворнувший человек. – Что? – как можно мягче спросил я, подкатываясь к ней вместе с креслом. – Не выключай меня больше. – Я и не собирался. – Не выключай, пожалуйста. – Что такое, Аделаид? Даже если выключить, ты же всё равно проснёшься, как только подключишься к сети. – Понимаешь, – она приподнялась на локте, поймала мою руку, прижала к щеке, – я испугалась сегодня. Это очень холодно – засыпать. У меня такое чувство… что если отключат, то я уже не включусь. Я погладил её пальцы, поправил одеяло. – Никто тебя не отключит. Всё будет хорошо. – А что сказал твой друг? – Я же тебе объяснил. Просто почистил пыль на эмоклапане, проверил схемы… – Нет. Ты не понял. Я имею в виду – что он на самом деле сказал? Я же чувствую, что эмоклапан не трогали. – Аделаида нетерпеливо дёрнула плечом. – Я бы поняла, если бы он что-то чистил. – Ну… Слушай, ты лучше у него спроси. Мне он именно так сказал. Ада посмотрела на меня грустно и с обидой. – Я же даже в выключенном состоянии воспринимаю волны – вы ведь не поставили общую блокаду. Я проснулась и интерпретировала… Она помолчала, мягко улыбнулась и виновато добавила: – Я же чувствую, когда обманывают. *** Зря я позвал Вадима. Он открыл мне глаза. А может, его действия сделали щель в клапане ещё шире: теперь я отчётливо видел, как Аделаида меняется, становится всё умнее, всё человечней. Она жадно вбирала и интерпретировала новый опыт, всё меньше походя на сошедший с конвейера прототип, всё больше напоминая индивидуально настроенного антропоморфа. Совет не показывать её людям плохо сочетался с целью, для которой я приобрёл Аду. Для покупки – пусть даже в «Шёлковой дороге», – мне пришлось влезть в долги, и теперь нужно было отдавать кредит, жить самому, содержать робота… Отказаться от работы выглядело немыслимым. Так что я продолжал шить шмотки, а Ада каждый день выходила на подиум, чтобы вертеться перед экспертами и позировать фотографам, клепавшим объёмные натуры для виар-шопов. Сказать, что я жалел о её покупке – соврать. Своя модель – это настоящая роскошь: пропорции, которые можно подкрутить в соответствии с продукцией, походка, которую можно скорректировать в зависимости от подиума, коллекции и предпочтений жюри, безлимитные примерки и возможность перенастраивать внешность без страха испортить арендованного робота. Кроме того, она была нужна мне для Недели робомоды. Если меня заметят, пойдёт уже совсем другая история: не придётся выбивать заказы, выискивать жильё по дешёвке, обходиться стандартными материалами… Я получу допуск к цифровой материи, если повезёт – возьму заказ на разработку моделей для конвейера… А это уже совсем другие деньги! Совсем другие перспективы…

Конец ознакомительного фрагмента.