Контора располагалась в здании бывшего завода, как и многие другие почившего в скверные девяностые годы, но каким-то образом урванного совсем уж высоким начальством с острова Буян под скромные нужды Среднесибирского отделения. Оно обладало изрядной прилегающей территорией и было сокрыто от глаз людских трехметровым бетонным забором и величественными березами, чьи ветви по весне покрывались пахнущими смолой почками, летом шумели на ветру, переливаясь всеми цветами зеленого, осенью устилали потрескавшиеся от времени дорожки червонным золотом, а зимой обрамляли небо черными разводами.

Вообще зданий было несколько. В правой стороне от ворот прятался Архив, хранивший в себе библиотеку Конторы и склад артефактов. Архивом заведовала Варвара, выбиралась из него редко и в основном по делу, но Василиса любила заглянуть к ней на чай и поболтать о том, о сем. Там было тихо и спокойно.

Длинный зеленый двухэтажный дом, похожий на кособокий паровоз, занимало общежитие. В нем царствовала Елена, и селились туда сотрудники Конторы, которые по какой-то причине не могли жить в городе, а еще те, кто только-только перебрался в этот мир и теперь пытался к нему адаптироваться.

Справа, в самом дальнем уголке расположился Отдел магической безопасности, где железной рукой правил Сокол: местные байки гласили, что его именем темные пугают своих детей.

Баюн же и его подчиненные занимали бывший административный корпус, приспособленный под работу. В девяностые годы в этом корпусе что зимой, что летом стоял лютый холод, здание словно пыталось избавиться от них. Но потом потихоньку обжились, наполовину магией, наполовину недобрым словом наладили отопление, а затем на место администратора пришел Данила-мастер и с каким-то болезненным, граничащим с помешательством упрямством и упорством начал налаживать быт. Наверное, хотел забыться в работе, но никто ему и не мешал. Одна Божена — их Снегурочка — вздыхала тяжко. Ей были по нутру стылые коридоры, вечные сквозняки и невозможность согреться. Впрочем, каждую весну она шла к себе в комнату, выпивала зелье мертвого сна и засыпала до первого снега. А зимой все равно приходилось одеваться потеплее…

Василиса миновала сводчатые потолки главного входа, вышла в коридор, эхом подхвативший ее шаги, и остановилась у лестницы. В небольшой каморке под ней горел свет. Данила — высокий, светловолосый, кудрявый, но вечно хмурый и словно вытесанный из горной руды, что сильно портило все его привлекательные черты, был на месте, и когда Василиса постучала и вошла, оторвался от работы и взял полотенце, чтобы вытереть руки. Василисе как-то довелось прикоснуться к его руке, она была холодна и тверда словно камень.

— Утра доброго, — без всякой улыбки поприветствовал он.

— И тебе, — отозвалась Василиса. — Про гостей ночных слыхал?

— Это про тех, которых Кощей со своим псом спеленутыми доставил? — усмехнулся мастер.

Василиса поморщилась. Она не то чтобы не любила пса, призываемого огнивом, скорее старалась не иметь с ним дел. Пес охотно или во всяком случае без явного нежелания служил ее мужу, но на нее смотрел исподлобья, и она старалась не приближаться к нему без надобности, а что использовать его как транспортное средство было плохой идеей, она понимала еще до того, как ей пришлось вчера убедиться в этом лично.

— Про них самых. Ночью тихо было? Что Баюн?

— Серчает начальник. Был у него с утра, опять стол полировать заставляет. Еще немного, и от столешницы ничего не останется. А ты сейчас к нему?

— Надеюсь, до обеда не свидимся.

— Это правильно. Пускай успокоится немного. Что там за дети-то?

— Ничего криминального мы не нашли. Сегодня иду беседовать. Дети как дети, разве что колдуны.

— А я слышал, девчонка наложила отпугивающую сеть почти на все болото.

— Все-то ты, Данила, слышишь.

Данила пожал могучими плечами, мол, кричать меньше надо.

Василиса улыбнулась в ответ, и Данила вернулся к работе. Она вышла из каморки, закрыла за собой дверь и с тоской посмотрела на нее. Василиса никогда не строила иллюзий по поводу того, во что могла бы превратиться ее жизнь в этом мире. Тишина и одиночество. Работа и закрытая дверь. Наверное, именно поэтому она и заходила поздороваться с Данилой каждое утро. Чтобы он не забыл, как разговаривать с людьми, не чувствовал себя совсем одиноким. Хотя, возможно, он просто смирился с ее визитами и по какой-то причине не хотел ее обижать.

По облупившимся бетонным ступенькам Василиса дошла до второго этажа и там открыла свой кабинет, располагавшийся рядом с лестницей. На двери висела табличка: «В.П. Кощеева, специалист по адаптации», а ниже были обозначены часы приема: по вторникам и четвергам с двух до шести.

В конторе Василиса действительно значилась как специалист по адаптации, помогала заблудшим из Тридевятого мира приспособиться к жизни в этой реальности, но на самом деле она служила Баюну чем-то вроде разнорабочего: где заместителем, где секретарем, частично принимала на себя полевую работу. Впрочем, отвертеться от полевой работы еще никому не удавалось, даже Кощею, хотя Василиса понятия не имела, как Баюн его заставил. Но действующих магов при Конторе было раз, два и обчелся, и основной их костяк входил в отряд Сокола, а нелегалов с той стороны становилось все больше и больше. Про контрабанду волшебных предметов и говорить было нечего. Отдел Сокола и так был завален работой, поэтому то, что можно было отнести к легким правонарушениям, доставалось подчиненным Баюна. К тому же Баюн крайне увлеченно подходил к вопросу делегирования полномочий, так что два раза в неделю Василиса принимала посетителей, желающих пожаловаться на жизнь и на сложности, возникающие в этом мире, еще два раза читала лекции для проходящих курс адаптации, а в остальное время всячески помогала Баюну руководить этим бедламом: разбирала отчеты, писала отчеты, следила за соблюдением многочисленных бюрократических правил, установленных Лебедью. Официальная часть работы ей нравилась, с неофициальной приходилось мириться. С недовольными у Баюна разговор был короткий. Впрочем, Баюн не был плохим руководителем, и когда приходилось принимать реальные удары, первым кидался на амбразуру и прикрывал их всех.