– Да, пожалуй… Только вот Наташа боится, что если картина не найдется, то… Что скажет ее папа, когда приедет? Он же спросит, почему она сама не заявила в милицию?

– Видишь ли, друг мой, – он опять понизил голос, – есть версия, что этот бандит… Ну, одним словом, что именно Наташа навела его на квартиру!

– Как? – искренне обалдел Валерка.

– Пойми меня правильно, она девочка еще несмышленая, мало ли с кем могла познакомиться, показать картину какому-нибудь мальчишке, а тот рассказал о ней кому-то еще, и пошло-поехало, понимаешь?

– Да, – выдавил из себя Валерка, потрясенный наглостью этого человека.

– Разумеется, она этого не хотела, но факт остается фактом! Только ради бога не говори ей этого, не расстраивай бедняжку.

– Но тогда… Тогда тем более надо было бы ее расспросить!

– Но я же сказал – это лишь одна из нескольких версий.

– А… Ну да… Что ж, спасибо за информацию!

– Кстати, как Наточка? Успокоилась?

– Да нет, то и дело плачет… На нее столько свалилось!

– Вот-вот, зачем ей еще добавлять неприятностей, если их можно избежать, ведь правда?

– Правда.

– Вот мы и поняли друг друга. Ну что ж, буду держать вас в курсе дела. А если что, звоните!

– Филипп Аркадьевич, а вот Наташа спрашивает, вы никуда сейчас не уезжаете?

– Да нет, я никуда не собираюсь пока. Еще вопросы есть?

– Нет. Спасибо. До свидания.

– Я рад, что ты с Наташей. Ты, кажется, хороший малый. Ну, бывай!

И он повесил трубку.

Из кухни, где стоял второй аппарат, выскочил Костя.

– Ну и прохиндей! Ну и скотина! – кипятился он. – Наташа, видите ли, навела… Ах, сволочь!

У Натки задрожали губы.

– Он сказал, что это я навела?

– Намекнул. Сказал, что существует такая версия! Это чтобы ты не рыпалась!

– А я вот чего не пойму, – заговорила Степанида, – нешто он полный придурок?

Все вопросительно взглянули на нее.

– На фиг нужно было, чтобы бандюка этот ворвался с пушкой, как раз когда они туточки были? Разве ж не лучше было бы без них, и тогда никто бы ничего на них не подумал? Что-то тут не так…

– А может, они хотели специально заморочить мне голову, чтобы я не обращалась в милицию, а? – сказала Наташа.

– Возможно, – кивнул Костя, – ведь в другой ситуации Наташа вызвала бы милицию, настоящую милицию, и та того и гляди вышла бы на след преступников. Хотя все равно это как-то уж очень глупо и непрофессионально… И вот еще что… Они ведь не могли знать, что вы оставите дверь открытой. А сами они такой попытки не делали?

– Вроде нет… – неуверенно сказал Валерка. – А может, они заметили, что Наташа не закрыла дверь, и просто обрадовались, что она им на руку играет?

– Вот это похоже на правду! – воскликнула Степанида. – Они небось подумали, что она по рассеянности…

– Да, значит, как я понимаю, – задумчиво проговорил Костя, – их задача состояла в том, чтобы этот тип произвел как можно меньше шума, не ошибся в выборе картины и не опасался бы милиции. А заодно не натворил бы чего-нибудь лишнего, учитывая, что в руках у него было оружие. Кстати, оно вполне могло быть не боевым, а игрушечным. Так что же из всего этого следует? Я полагаю, что…

– Из всего этого следует, что картинка не им нужна, они только исполнители! – заявила Степанида. – А за ними стоит кто-то еще!

– Ну ты даешь! – воскликнул Костя. – Ты просто читаешь мои мысли! Из молодых, да ранняя! – засмеялся он. – Это у вас семейное, что ли? Мотька тоже сообразительная была!

– Почему это была? – оскорбилась вдруг Степанида.

– Ну, для наших дел она, считай, погибла! – улыбнулся Костя. – У нее теперь другая дорога.

– Погодите, это лирика! – закричал Валерка. – А что мы делать-то будем?

– Искать! – решительно ответил Костя.

– Мне это не нравится! – сказал Филипп Аркадьевич, положив трубку. – Ненавижу, когда в мои планы вторгаются неожиданности.

– Какие неожиданности? – спросил человек, которого днем звали Пьером Бувье.

– Мы же никак не рассчитывали, что явится этот сопляк и будет рассуждать…

– Филипп, говори толком, что случилось?

– Да пока ничего, но, кажется, он что-то заподозрил! Девчонка бы и глазом не моргнула, скушала бы все как миленькая, она вообще дура блаженная, вроде ее мамаши… А этот еще чего-то думает, черт бы его взял!