– Маркус, ещё один вопрос, – заставил меня остановиться голос боярина. – Почему ты говоришь без акцента?

Чёрт! И что ответить? Валить всё на посттравматический синдром? Так это с тётей Ириной прокатит, а не с таким зубром, как глава Средней ветви.

– Так всё равно уже заметили все, – неопределённо развёл я руками.

– То есть раньше ты притворялся?

Мне осталось лишь кивнуть.

– Зачем?

– Так жить легче.

– Объясни, – приказным тоном произнес Иван Васильевич, сверля меня взглядом.

– Я слабый, – вздохнул я. – Но при этом – боярич. Соответственно, каждый подросток в гимназии захочет самоутвердиться за мой счет. А когда я говорю с акцентом, то окружающие видят перед собой иностранца, к которому по определению относятся иначе, чем к соотечественнику. Как к чудику. А чудиков трогать не принято.

– Но ведь трогали, – уточнил боярин, прищурившись. Причем я совсем не понимал, верит ли он в этот бред, или нет.

– Не так уж и часто.

– Хорошо, иди, – после непродолжительного молчания велел он. – Собирай вещи. Ирине я скажу, чтобы разбудила тебя ко времени.

Шаги паренька давно стихли, а Иван Васильевич всё так же сидел в беседке и размышлял. А подумать было о чём.

Разговор с Маркусом пошёл совсем не так как планировалось. Точнее – этот разговор вообще никто и не собирался планировать. Боярин рассчитывал, что просто велит пацану готовиться к переезду, а тот, как всегда, испуганно согласится – и всё.

Вот только не ожидал Иван Васильевич, что с приёмышем произошли такие перемены. И перемены ли? Может быть, это и есть его истинное лицо, а всё, что было раньше – притворство? Как он там сказал – так жить легче? Хм. А ведь действительно – к иностранцам русские относятся иначе. Снисходительнее, что ли.

Это что же получается? Маркус умнее, чем все его считали? А может, он ещё и смелее?

Боярин задумчиво подергал себя за ус и хмыкнул. Очень даже может быть. Вспомнить хотя бы, как прошёл разговор. Парень определённо боялся, Иван Васильевич это видел, но при этом пытался что-то требовать, настаивать на своём, а потом ещё и честью попрекнул. Его, старого боярина, попрекнул! И ведь в точку попал, гадёныш! За живое задел! Иван Васильевич впервые за много лет понял, что ему стыдно. Стыдно за то, что он выполняет приказ главы рода и не ищет этих поганцев, которые совсем страх потеряли. Это надо же! Поднять руку на представителя Старшей семьи! Да за это всю их родню вырезать мало! В назидание другим детям боярским. И не важно, что досталось именно Маркусу. Он Дёмин! Официально! И только другие Дёмины могут решать его судьбу!

И зря Миша боится, что такое могли сотворить их внуки. Ни Илья, ни Славка до такого не опустятся. Если бы они захотели проучить приёмыша, то не стали бы собирать толпу прихлебателей.

– Слушаю тебя, Ирина, – отвлекся от своих мыслей боярин, почувствовав присутствие ключницы. Она стояла за высокой живой изгородью и не решалась потревожить его покой.

– Боярин, может, вам поесть собрать? – несмело спросила женщина, показавшись ему на глаза. – Я сегодня рыбку запекла. Вкусную.

– Спасибо за заботу, Ирина Велемировна, но сыт я, – слегка склонил голову боярин, выказывая уважение. И вдруг резко добавил: – Говори, зачем пришла!

Ирина вздрогнула от неожиданности, растерялась, но лишь на секунду. Упрямо поджав губы и сделав шаг вперед, она низко поклонилась, задев землю рукой, и заговорила:

– Именем Макоши тебя прошу, Иван Васильевич! Не губи мальчика! Пропадет он без рода, ты же знаешь.

– Что же ты, Ирина, именем бабьей богини за воя просишь? – с жёсткой усмешкой на губах спросил боярин. – Аль хочешь ты, чтобы он навечно под юбкой твоей остался?

– Да какой он вой, Иван Васильевич?! – не сдавалась женщина. – Юнак он несмышлёный. Глупый да беспомощный. И добрый. А для воина доброта – это вред один. Вы злые все!

Последние слова Ирина произнесла с вызовом и упрёком, уже без тени страха глядя на боярина. Но Дёмин, к её удивлению, не вспылил, а наоборот – рассмеялся.

– Иди, Ирина. И не бойся. Ничего я с твоим Маркушкой не сделаю.

– А переезд как же? – упрямо спросила ключница.

– Так надо, женщина! – уже без тени улыбки отрезал боярин. – Для его же блага. Сама видела, что с ним сделали.

– Нашли их? – словно не замечая перемены в настроении собеседника, задала очередной вопрос женщина.

– Найдем, – по-волчьи ощерился Иван Васильевич. И веско добавил: – Обещаю.

– Благодарю за беседу, боярин, – ещё раз склонилась в поклоне женщина. – Прости за дерзость мою.

– Ступай, Ирина Велемировна. Не держу я зла.

Не дожидаясь, когда ключница уйдет, Иван Васильевич поднялся и по неприметной тропинке пошёл к воротам. Дойдя до своего экипажа, он бросил заспанному кучеру короткое «домой», расслабленно растёкся по удобному сидению и покачал головой, дивясь поведению Ирины.