Легкий флирт и подшучивание прекращались, и вы превращались в объект для бизнеса. С этого момента вы могли использовать чувство юмора только для облегчения дискомфорта, но все ваши попытки спастись встречались пустым и мертвым взглядом. Этот взгляд говорил: «врешь, не уйдешь».

Генри Пичи был совсем не таким. И когда он поднял голову и сказал:

— Место рождения? — его глаза смотрели прямо на меня.

Как будто он попросил меня раздеться. Прогоняя ощущение взаимного притяжения, я пробормотала:

— Кендал. — После чего спросила: — Чем же вам не угодило Рождество? Вы против религии?

— Я не против Рождества как такового, — ответил он, не прекращая печатать. — Просто мне не нравится обычай тратить непомерно большие деньги, чтобы доказать, будто мы любим друг друга. Так же как не нравятся навязчивые советы индустрии рекламы. — Он поднял глаза: — Квалификация?

— Назвать все?

— Достаточно последней.

— Бакалавр физиотерапии. Я поступала в магистратуру, но, знаете, как это бывает, жизнь помешала. А что насчет дней рождения?

В его глазах мелькнула озорная искра, и он сделал паузу, прежде чем ответить. Я отвернулась, чтобы отдышаться.

— На прошлой неделе я получил дружеский совет от Apple, — сказал он. — Я должен подарить отцу iPad на день отца. Было такое чувство, что если я не готов потратить триста фунтов, моя любовь неубедительна. Вы курите?

Я поколебалась, затем твердо сказала:

— Нет.

— Никогда?

— Ладно, иногда. Когда напьюсь, — смущенно призналась я. — Или когда мне становится грустно. Но не часто.

— Значит, курите.

— Серьезно?

Он мрачно кивнул.

— В этом году у нас было несколько случаев. Семьи людей, погибших в автомобильных авариях, не получили компенсации. Держатели полиса заявляли, что они не курят, но так как в их волосах обнаружили следы никотина… — он пожал плечами.

— Довольно сурово.

— Боюсь, таков наш мир. Иногда курит, — пробормотал он, печатая.

— Для чего это все? — спросила я.

Уэйн что-то говорил, но я слушала в пол-уха. Администраторы все время пытались заставить нас делать что-то нелепое. Магдалена, австрийская физиотерапевт, утверждала, что таким образом они просто пытаются оправдать свое существование. Если бы я делала то, что требовал Уэйн, я принимала бы на четырех пациентов в день меньше.

— Чтобы снизить выплаты по страхованию гражданской ответственности.

— Но мы все застрахованы профсоюзом на сумму до ста миллионов.

— Это ваша индивидуальная страховка, — пояснил он. — Компания-владелец клиники так же несет ответственность на предмет несчастного случая с пациентом. Дополнительные оценки сотрудников помогут им сократить их взносы. Можно провести аналогию с курсом экстремального автовождения: вы повышаете навыки безопасного вождения, и страховка для вашего автомобиля снижается.

Я кивнула.

— Забыл спросить. Вы замужем, мисс Туви?

— Раздельное проживание, — слишком быстро ответила я. — Можно просто Роз.

У него была чистая гладкая кожа. И такие мягкие губы, что когда я взглянула на них, теплая волна прокатилась по моему телу до самой…

— Хорошо, Роз, — сказал он. — Какие-нибудь операции, медицинские процедуры?

— Четыре года назад я попала в автокатастрофу и перенесла пневмоторакс.

— Пневмо…?

— Извините, я думала, вы медик. Коллапс легкого, — пояснила я. — Так же была сломана рука, но, наверное, это не важно.

— Любые операции, включая проведенные вне Великобритании?

Я молчала.

Он поднял голову и с беспокойством посмотрел на меня.

Так как я продолжала молчать, он поморщился и сказал:

— Мне очень жаль, но здесь требуется полная прозрачность. Это действительно важно.

Я выдохнула. Не хотела, чтобы он знал. До этого момента мне удавалось существовать в некоем прекрасном, туманном, похожем на сон состоянии, надежно отгороженном от действительности дверью клиники. Теперь заклинание забвения было нарушено.

— Я потеряла ребенка. Это случилось во время отпуска на Гран-Канарии, — сказала я. — Я была на двадцать шестой неделе, довольно большой срок.

Он наклонил голову и грустно улыбнулся:

— Очень жаль, — мягко сказал он.

— Этого не должно было случиться, — ответила я.

Я не сказала, что это было началом конца для нас с Уинстоном. Он тогда уже начал изменять мне. Я еще не знала об этом, но видела, что мы уже не те, кем были друг для друга когда-то. Я не видела, что творится у меня под носом, и наивно считала, что второй ребенок сблизит нас. Глупо, конечно, но я не первая женщина, верившая, что младенец на руках изменит мужчину. Если бы женщины перестали тешиться подобными фантазиями, думаю, человечество просто вымерло бы.