Он задержал на мне свой взгляд, и вот оно снова — толчок взаимного притяжения.

— Надеюсь, не все.

*

Вечером того же дня мы с Джорджем устроили пикник в саду. Я купила кое-что из закусок: банку хумуса по сниженной цене, немного вяленого мяса местного производства (со скидкой), огурец и багет, немного помятый, но зато всего за десять пенсов.

Со стороны все выглядело идеально. Дневная жара спадала. Довольный Джордж жевал острую говядину, его школьная рубашка-поло была испачкана пятнами травы, а на воротнике возле шеи красовалось желтое пятно от солнцезащитного крема.

Я слушала, как Селия с Деннисом возятся в своем саду. Деннис что-то тихо насвистывал, а Селия болтала за двоих, периодически говоря: «А теперь, Деннис, послушай меня внимательно», когда ей нужно было донести до него что-то важное.

Коттедж напротив на неделю арендовали тихие молодожены из Биллерикей. Они были из тех людей, кто вечно извиняется по любому поводу, и приятно отличались от шумных и необузданных компаний, с которыми приходилось иметь дело в последнее время. На прошлой неделе я вежливо попросила джентльмена в майке Leeds United переставить гриль чуть дальше от дома, чтобы боковой ветер на переносил густой дым в наш дворик, на что он обозвал меня гребаной лесбиянкой.

Я смотрела, как Джордж жует; на солнце его волосы казались соломенными, а выстриженное над ухом пятно уже не так бросалось в глаза. «Надо как-то исправить его стрижку», — лениво думала я, хотя знала, что ничего не сделаю. Петра говорила, что у меня была привычка поддерживать безответственные выходки Джорджа, считая их милыми и ребяческими. Она часто упрекала меня, что я не исправляю его речь, но мне нравилось, когда мой сын путает буквы и говорит «тубаретка» вместо «табуретка», а силикатный клей для поделок называет деликатным. Я знала, что эти признаки детства скоро пройдут, и не торопила их.

Я выдернула из травы ромашку и бросила ее Джорджу. Он закатил глаза. Почти как девчонка.

— Что было сегодня в школе?

— Наука, — сказал он.

— Вы проводили опыты?

— Мы бросали белые кубики в разные бутылки и смотрели. Что с ними будет.

— Что за бутылки?

Он пожал плечами:

— Молоко, кока-кола и все такое.

Я вспомнила этот эксперимент. Его использовали для демонстрации скорости разрушения зубов, так как предполагалось, что после такой убедительной агитации дети будут более ответственно выбирать напитки. Кажется, на Джорджа это не произвело никакого впечатления.

Джордж прекратил жевать:

— Финн Гибсон-Морри говорит, что мы тоже были бы богатыми, если бы у нас был ресторан, как у его родителей.

— Думаешь, они богатые?

— У него столько всего есть, мама. У его родителей так много денег. Что они…

— У них нет своего дома. Они арендуют.

Джордж нахмурился:

— А разве мы не арендуем?

— Да, но мы не считаем всех вокруг хуже нас, потому что у них мало денег.

Я часто слышала о Финне Гибсоне-Моррисе. Не только от Джорджа, но и от его школьных друзей. Эта тема поднималась примерно раз в неделю, и обычно у меня хватало терпения держать язык за зубами. Но не сегодня.

— Ты закончил? — спросила я Джорджа, показывая на его тарелку, и он кивнул. — Тогда пойди и возьми себе яблоко.

Я смотрела на его худую спину, на тощие загорелые ноги. Джордж унаследовал гипермобильность суставов от Уинстона. Он мог отвести назад большой палец так, чтобы коснуться предплечья — совсем как его отец.

Я никогда не встречала такого подвижного и гибкого человека, как Уинстон Туви. Собственно, так мы и познакомились. Его левая коленная чашечка часто смещалась в сторону, и я стабилизировала ее, чтобы он снова мог ходить. После второго сеанса лечения я согласилась на свидание (в разрез с директивой профсоюза, запрещающего личные отношения физиотерапевта с пациентами).

Они оказались правы, но не по перечисленным в директиве причинам.

Я видела, как Джордж с силой укусил яблоко и вздрогнул. Один из его молочных зубов упорно не желал выпадать, и Джордж забывал о нем, пока тот не напоминал о себе болью в челюсти.

— Все в порядке? — крикнула я.

Он вынул яблоко изо рта, и пальцем вставил зуб обратно в десну.

— Ага.

Внимание Джорджа привлек ягненок, который бесстрашно отделился от стада и приблизился к каменной стене нашего садика. От того, как мой сын смотрел на ягненка — печально и задумчиво — у меня перехватило дыхание. Может быть, он понимал, что жизнь этого малыша будет слишком короткой, потому что он родился не того пола. Джордж резко мотнул головой, словно выбрасывая какую-то мысль из головы и спросил, можно ли ему пойти проведать Фокси.

— Только не путайся у Селии под ногами, — предупредила я.

Когда он ушел, в дверь постучали. На пороге стоял почтальон с письмом.

— Заказное, — сказал он. — Нужна ваша подпись.

Я взяла письмо, поблагодарила его и вышла в задний дворик. Сидя на ступеньках, я распечатала конверт, уже зная, что внутри.

Уведомление о выселении. У меня было всего две недели. Я на три месяца задержала оплату аренды, и мне совершенно нечем было заплатить.

Достаточно было одного незапланированного счета, и весь мой бюджет пошел наперекосяк. Моей машине потребовались две новые шины и ремень ГРМ. Это составило почти восемьсот фунтов. Отец почти год уговаривал меня поменять ремень, пугая, что если я это не сделаю, он может лопнуть в самый неожиданный момент, и моя машина будет разбита. В конце концов, я решилась на ремонт. Я знала, что вынимаю эти деньги из арендной платы, но без машины я не могла добраться до работы. Плюс неоплаченный вовремя счет за отопление, и я провалилась в финансовую дыру.