— Я хочу в другую школу.

— Ясно, — осторожно сказала я, — в какую именно? В Хоксхеде всего одна школа. Это затрудняет выбор.

Он повернулся ко мне лицом.

— Давай вернемся обратно.

— Мы не можем, дорогой. Во всяком случае, не сейчас. И даже если мы решим переехать, завтра тебе все равно надо будет идти в школу.

— Я могу ходить в свою старую школу, а ты будешь завозить меня туда по дороге на работу. Олли Мэндин учится в Уиндермире, потому что его мама работает на почте.

Видимо, он всерьез размышлял над этим.

— Я поняла, чего ты хочешь, и да, это выполнимо. Ты мог бы поменять школу, а я могла бы возить тебя туда по дороге на работу, но я не буду это делать.

— Почему?

— Потому что единственная причина, из-за которой ты хочешь уйти — это то, что тебе стыдно. Но от своих поступков не убежишь, Джордж. Что будет, если у тебя в новой школе возникнут проблемы? Мы снова переедем? Нельзя бежать и прятаться, когда тебе что-то не нравится.

— Почему?

— Потому что рано или поздно ты добежишь до края, дорогой, и тебе придется ответить за все, что ты сделал.

*

На следующий день Уэйн не появился на работе. Было 10:15, я приняла уже трех пациентов, и другие врачи начали спрашивать о причине его отсутствия. Отсутствие без причины было не в стиле Уэйна.

Гэри взял на себя обязанность позвонить ему, но не смог получить ответа ни по мобильному ни по стационарному телефону. Затем он спросил нас, стоит ли сообщить в головной офис, и получил в ответ дружное «нет, давайте скажем завтра, если Уэйн так и не придет».

После субботних событий самоволка Уэйна меня не удивила, и все же я была немного обеспокоена, так как он вел себя слишком нехарактерно. Уэйн никогда не прогуливал, разве что брал больничные дни, но тогда он обязательно звонил в клинику. Он отправлял нам бесконечные инструкции, словно и впрямь был незаменимым.

Куда, черт возьми, он подевался? Если уж я смогла прийти на работу после всего случившегося, то и он тоже мог. Может быть, Уэйну стало стыдно за свое поведение, и он напился? Возможно, он придет завтра с похмельем, больной головой и извинениями?

Как я уже сказала, после удара по голове в субботу вечером мои воспоминания об отъезде из его дома были несколько туманными. Я вспомнила, как он бормотал, что сожалеет и не сможет появиться в клинике в понедельник. Он говорил, что ему понадобится несколько дней, чтобы привести мысли в порядок. По крайней мере, я так думала. Теперь я уже не была уверена, что помню все точно.

Я вернулась домой и упала в постель. Снотворное так и не понадобилось: травма головы вызвала крепкий десятичасовой сон — без сновидений, как в детстве. Я проснулась дезориентированная, испытывая головокружение и слабость, но все же с чувством облегчения от того, что мое тело решило само позаботиться о себе и избавило от ночных кошмаров с Уэйном в главной роли.

После долгой ванны к десяти утра мое тело снова ощущалось, как мое. Руки и ноги слушались, зрение и слух работали, шишка на голове была скрыта под волосами. Так что, учитывая обстоятельства, завтрак у Петры уже не казался катастрофой.

Вот только мне навязали свидание. Свидание с зятем парня, который трахал меня за деньги. Я попыталась отказаться. Но Надин после спора со Скоттом закусила удила и решительно подавила мое сопротивление. Она была убеждена в несправедливой оценке ее брата Скоттом, и что людям вообще свойственно осуждать тех, кто живет не по их правилам. Так что чем больше Скотт пытался ее отговорить, тем сильнее она упиралась.

В довершение всего Петра, поначалу занявшая сторону Скотта (поскольку считала, что на данном этапе жизни брат Надин мне не подойдет), переметнулась на сторону врага и заявила:

— А, собственно, кто мы такие, чтобы решать, кто ей подходит, а кто нет?

Оцепенев от неожиданного предательства и нового приступа головной боли (а так же от страха сболтнуть что-то лишнее), я с нарастающим ужасом наблюдала за развитием ситуации, когда Скотт приводил все новые и новые примеры беспомощности брата Надин.

Излишне говорить, что после всех приключений уик-энда и с полностью заполненным расписанием процедур, мне некогда было гадать о причинах отсутствия Уэйна. Я доверила Гэри разбираться во всем самому.

Кит Холлингхерст застонал, когда я растянула суставы его грудного отдела позвоночника. Остистый отросток на восьмом позвонке постоянно застревал и не давал двигаться. Я забралась на лечебную кушетку, оседлала Кита, давя на него всем моим весом, и нажала большими пальцами.

После двадцати толчков Кит запросил пощады и немного воздуха (дышать во время этой процедуры действительно тяжело). Вытянув шею и тяжело дыша, он прохрипел, что у него ко мне есть деловое предложение.