– Мы сейчас не так далеко от гор, за которыми бродят немые, – сказал он, убедившись, что все умолкли и слушают, – и мы знаем, что они часто переходят эти горы. Нет ничего странного, что мы встретили их сейчас.

– Так близко к Обиталищу Первых? – выкрикнул Егд, и Бын кивнул:

– Немые не знают закона. Они не знают об Эцу, о днях его гнева, о том, как Первые стали хранить это место, обратившись в камень. Они просто бродят тут и там, как неразумные дети…

… и убивают людей! – выкрикнул кто-то.

– Это все что они умеют делать, – Бын не терял спокойствия, – но они и сами смертны. И никакой дух не хранит их. Потому нам не нужно их бояться. Ночью не уйдем ко сну все вместе – будем стеречь лагерь. И, если они появятся здесь, то мы отдадим подземным духам их собственные головы.

Эти слова попали в цель – Тесугу ощущал это. Сколь ни велик был страх перед немыми, осознание того, что эти создания смертны, легко обращало его в гнев. Это не рогатые братья, не грозные львы, даже не голодные волки – все другие народы имели духов за собой, которые надо было заклинать, перед тем, как убить. Но немых можно было убивать просто так. Если получится, конечно. И, словно в ответ на его мысли, Кыма сказал:

– Их можно убить, – и юноша опять почувствовал, как закивали мужчины, – люди из других стойбищ убивали немых, я слышал…

– Можно, но мы не будем делать этого сейчас, – прервал его Бын, впервые заставив свой голос звучать остро. Он поднял глаза и посмотрел в разбавленную ночным светом темноту, ища глазами говорившего, – мы сейчас не охотники. Мы не защищаем род. Мы ведем меченого духами к месту, которому он принадлежит.

– Мы все равно можем выследить немых, раз они близко, – на этот раз заговорил мужчина по имени Дияк – для них нет обычая, тогда какая разница…

– Дияк, ты не повинуешься моим словам? Словам того, кто дважды ходил к Обиталищу Первых, и поклонился им, и касался рукой входа в нижний мир? Ты не веришь словам того, кто принес больше мяса людям рода, чем кто бы то ни было другой другой из ныне живущих? Ты выйдешь и повторишь свои слова передо мной?

Его голос лишь совсем немного пошел вверх к концу короткой речи, но Тесугу ощутил, как колкое дыхание страха окутывает мужчин. Нельзя гневить неспящих – никому не дано знать, какого духа они могут натравить на тебя, заставят ли твою руку ослабнуть на охоте, отдадут ли в пищу горным братьям или заставят жгучую немочь терзать болью твое чрево. Впрочем, некоторые поступали и более прямо – тот, кто был до Бына, просто вспорол живот одному любителю прекословить, и отдал крылатому народу его печень.

Ворчание и тихий ропот постепенно стихали, и люди вновь садились на свои места. Обгорелые ветви тихо потрескивали в костре, и подернутое синевой небо густо светилось точками далеких костров.

– Нельзя спать здесь, – вполголоса сказал кто-то, и голос Егда с другой стороны костра откликнулся:

– Мы же решили, что будем сторожить. Я первый.

Бын снял с шеи дуду и вертел её в руках, равнодушный к происходящему. Но вдруг, остановив танец пальцев, не поднимая головы, спросил:

– Тесугу, ты можешь еще раз сказать всем, как выглядели немые?

Тесугу подался вперед, не зная, нужно ли ему вставать. Как и всегда на таких вечерях, он сидел чуть в стороне от других. Его пальцы нащупали и сильно смяли жесткий и колючий мех, обернутый вокруг пояса. Он сглотнул.

– Я уже рассказывал, что я видел.

– Расскажи еще раз, громко, так, чтобы слышал каждый. Слышал, и больше не спрашивал.

Юноша нерешительно поднялся, и увидел в рассеянном мраке перед собой тусклый блеск глаз – словно стая волков смотрела на него из темени. Но это не волки, а его собственные сородичи. Он кашлянул, еще раз сглотнул слюну и проговорил:

– Я увидел их, сидящих за гребнем горы, вокруг костра…

– Говори громче! – выкрикнул кто-то, кого он не признал, и Тесугу повысил голос:

– Они сидели, и ветви были заготовлены, как для костра, и один из них вызывал огонь…

– Немые не умеют вызывать огонь! – выкрикнул кто-то другой, но теперь уже вмешался Бын:

– Не раскрывай рот, когда не знаешь. Умеют. Продолжай, Тесугу.

– Один из них вызывал огонь. Другие сидели. И было что-то, кажется, нога кого-то из рогатых братьев, и двое возились с ней. Их кожа была очень светла, как…, – он не нашел сравнения, – некоторые были прикрыты шкурой, и она свисала, как хвосты, а другие голые.

– И члены их были длиной с руку, и подняты? – спросил Дияк, и Тесугу покачал головой:

– Я не видел такого. Но они, в основном, сидели. Потом они, наконец, вызвали огонь, и начали передавать друг другу куски мяса, как…

Он хотел сказать «как мы это делаем» – но не решился. Как сравнивать людей с немыми?

– И глаза их были красными, как кровь? – спросил Кыма, и он опять затряс головой:

– Я не видел. Но я был далеко.

– У них было что-то в руках? – заговорил Егд, – копья, топоры, палицы? Ножи?