– Доказать можешь?

– А надо?

– Не знаю. Я что-то сомневаюсь.

Николай тяжело вздохнул:

– Хорошо. Ну, тогда смотри.

Николай осмотрел предметы на столе, взял в руки нож, попробовал пальцем остроту лезвия, положил нож обратно на стол. Затем он повертел в руке свою вилку, разглядывая ее зубья. Левой рукой Николай отодвинул в сторону свою тарелку, положил левую руку на стол и с размаху вогнал в нее вилку другой рукой. Сидящие за столом отшатнулись с испуганными лицами. Клара истерично вскрикнула:

– Коля, ты что делаешь? Врача.

Николай отпустил вилку, и она осталась торчать из тыльной стороны его левой ладони. Один зуб у вилки погнулся. Хромов успокаивающе поднял правую ладонь в направлении Клары:

– Тихо, тихо, тихо. Не надо никакого врача. Все нормально. Успокойся.

После этого Николай, не торопясь вынул из салфетницы бумажную салфетку и положил ее рядом с окровавленной левой ладонью. Он рывком вынул вилку из кисти и приложил к месту ранения салфетку. Салфетка пропиталась кровью. Клара в ужасе бормотала:

– Коля, врача надо. Врача. Ты руку повредил. Заражение будет.

Николай выждал минуту и отнял от руки салфетку. Все увидели четыре малиновых ранки, три круглых и одну продолговатую. Ранки на глазах бледнели и затягивались. Наконец от них остались еле заметные следы. Николай удрученно поморщился:

– Старею, раньше я это быстрее и лучше делал.

Подлетел встревоженный официант и застыл у стола. Николай ему улыбнулся:

– Я тут фокус показывал, вилка погнулась. Не замените?

Официант удалился с погнутой вилкой, сидящие за столом начали выходить из ступора. Юрий недоверчиво посмотрел на Николая:

– Это что было?

Николай посмотрел на него исподлобья и усмехнулся:

– А ты что надеялся увидеть? Как я тут диверсантов буду обезвреживать? Где я тебе здесь возьму диверсантов?

Юра замотал головой:

– Я не об этом. Это ты сейчас по настоящему вилку в руку засадил, или как ты официанту сказал, фокус, типа обман зрения?

Николай с улыбкой прищурился:

– А сам как думаешь?

– Не знаю. Знал бы – не спрашивал.

Николай швырнул Юрию окровавленную салфетку:

– А ты проверь.

Жалобно заговорила Клара, умоляюще глядя на Николая:

– Коля, тебе больно?

Николай улыбнулся:

– Все нормально Клара, не волнуйся, мне не больно. Успокойся, все хорошо. На смотри. Видишь, ничего нет.

Николай протянул руку жене. Та озабоченно рассмотрела ее и буркнула:

– Ты так больше не шути. У меня сердце в пятки ушло. Мы же все-таки за столом сидим, в общественном месте, среди людей. Мог бы и предупредить, что это фокус. А то я ору, как очумелая. Как дура какая-то, ору, а ты, оказывается, фокусы показываешь.

Николай смиренно ей поддакнул:

– Извини. Обещаю, что больше так делать не буду. Больше такое не повторится.

Про себя Николай чертыхнулся:

– Дернул меня черт, это показывать, ведь знал, что не надо. Завелся как мальчишка, которого подначили на слабо.

Юрий пристально посмотрел на Хромова, смял салфетку с кровавым пятном, которую ему бросил Николай и примирительно буркнул:

– Понятно, фокус так фокус. Это тоже хлеб.

Он украдкой понюхал окровавленный палец:

– Интересный фокус. Поучительный. Ладно. Проехали. Да, я чуть не забыл. Все хочу вам выразить свою признательность Николай Федорович за ваш талисман. Все, кто его видел, в восхищении от него. Спасибо. Позвольте поднять тост за ваше искусство.

Клара с долей бахвальства и собственной причастности пояснила:

– Коля с детства такой рукодельник был. На все руки мастер. Он еще, когда в школе учился, такие необычные шахматы для моего брата сделал. Все в восторге были. А он эти шахматы тогда сам, своими руками сделал. Так что, вот так.

Она подняла свой бокал:

– За тебя мой умелец.

Николай смущенно буркнул:

– Ладно, смотрите не захвалите. А то зазнаюсь.

Дмитрий отпил из своего бокала и, глядя в стол, пояснил:

– Ну, то, что Николая Федоровича золотые руки, это мы сразу поняли, еще, когда с ним не были знакомы. Тут спорить не о чем. Тут дело другое. Мы с Олегом ни как в толк другое не возьмем. Как ему удается прикрепить к его изделиям Ауру, извините, в его терминологии, прикрепить цветной туман.