История двух сердец – несчастных, отчаянно одиноких и столь непохожих. Точно по воле судьбы обредших друг друга среди суеты большого города, чтобы уже вместе, рука об руку, преодолевая все тяжести на своем пути, неустанно искать счастье для себя.История о правде и лицемерии, о предательстве и милосердии, о мужестве и малодушии. Трогательная и смешная, а подчас – жестокая, впрочем... как и сама жизнь. Но разве может быть иначе?.. Ведь любовь всегда замешена на крови. Это история о нас...
Гибсон Уильям
Двое на качелях
(пьеса)
Действие первое
Картина первая
Обе комнаты
Ранние сентябрьские сумерки. В раскрытые окна обеих комнат доносится уличный шум. Комната Гитель пуста. Джерри в своей комнате сидит на кушетке с сигаретой во рту и водит пальцем по странице телефонной книги, лежащей на полу возле его ног. Джерри лет тридцать с небольшим; он очень высокого роста с привлекательной внешностью. В нем чувствуется скрытая грусть, а под ней — еще глубже запрятанное озлобление. Одет он скромно, даже небрежно, но в этой убогой обстановке его костюм кажется почти изысканным. Постель на кушетке не убрана, на табуретке стоит пишущая машинка, сверху брошена какая-то одежда, на давно не метенном полу валяется элегантный раскрытый чемодан, в углах, у плинтусов, — скопление мусора и паутины.
Найдя в книге нужный номер, Джерри набирает его. В комнате Гитель звонит телефон. После четвертого звонка Джерри кладет трубку. Одновременно в комнате Гитель слышно, как в замке поворачивается ключ. Вбегает Гитель с продуктовой сумкой в руке, бросается к телефону, хватает трубку.
Гитель (запыхавшись): Да, алло! (пауза) А, черт! (кладет трубку)
Гитель смугла и худа, сколько ей лет, определить трудно. Ее, пожалуй, не назовешь хорошенькой — у нее слишком своеобразная внешность. Она нервна, грубовата, но с особым обаянием, которым она обязана своей неистребимой веселой энергии. На ней туфли без каблуков, широкая пестротканная юбка, свитер, и все это не к лицу и сидит как-то нескладно. Ее движения порывисты и напряженно суетливы, как у птицы на земле. Гитель и Джерри, каждый у себя, занимаются своими делами. Джерри, поставив чемодан на кушетку, вынимает одежду, — отличную куртку, отличный костюм, отличное пальто — и развешивает на вешалке — круглой палке, укрепленной поперек угла. Когда он ставит под вешалку ботинки, один конец палки соскальзывает с подпорки и все вещи валятся ему на голову.
Джерри: У, с-собака! (сбрасывает все на пол и идет в кухню, откуда приносит деревянный брусочек, молоток и гвозди. Кое-как прибивает брусок и, водрузив палку на место, начинает снова развешивать вещи — на этот раз палка держится.)
Тем временем Гитель с продуктовой сумкой идет на кухню, по пути останавливается перед манекеном и критически оглядывает наколотый на нем кричаще яркий лиф. Несколько секунд стоит неподвижно, потом свободной рукой откалывает ворот и прикрепляет его по-новому. Отступив назад, смотрит на свою работу, на лице ее отвращение.
Гитель: Мерзость какая! (Швыряет булавки на пол и идет в кухню; видно, как она выливает молоко в кастрюльку и ставит на газовую плиту. Остальные покупки кладет на полку и в холодильник.)
Джерри, покончив с вешалкой, в раздумье глядит на телефон, потом садится на кушетку и, посмотрев в телефонную книгу, набирает номер. В комнате Гитель звонит телефон.
Гитель (подбегает к телефону после второго звонка, когда Джерри уже собирается положить трубку): Да, алло?
Джерри (тон его изысканно вежлив, но, совершенно независимо от того, что он говорит, в нем сквозит бесстрастная ирония): Гитель Моска, пожалуйста.
Гитель: Я слушаю. Кто это?
Джерри: Это Джерри Райан. Я видел вас в числе пока еще не опознанных личностей вчера у Оскара. Мы с ним из одного города, когда-то встречались, хотя нельзя сказать, чтоб были на короткой ноге…
Гитель: Да-да?
Джерри: …наверное, потому, что я чересчур длинноногий. Рост — сто восемьдесят семь сантиметров. (выждав, добавляет для уточнения) И рыжая борода…
Гитель: А, вы тот самый в берете, который весь вечер молчал!
Джерри: Я не нашел в магазинах берета, который умел бы рассказывать анекдоты. Вчера я случайно услышал, что вы хотите продать холодильник, может, я зайду посмотреть?!
Гитель: На холодильник?
Джерри: Для начала, хотя бы на него.
Гитель: Но это не холодильник, это ледник, просто ящик для льда.
Джерри: Тем лучше. Экономия электричества — прекрасный образец американской практичности. Я могу быть у вас через…
Гитель: Так ведь я его уже отдала!
Джерри (после паузы; эта неожиданность опрокинула его планы): Вот как! Не очень любезно с вашей стороны.
Гитель: Я только что помогла какому-то малому отнести его домой. Понятия не имею, кто он такой. Его послала Софи, и я отдала даром, лишь бы избавиться от этого дурацкого ящика. Почему вы мне вчера ничего не сказали?
Джерри: Вчера я решил, что в этой жизни мне больше нечего делать.
Гитель: Что-что?
Джерри: А сегодня я передумал и начинаю новую жизнь. Одним словом, сегодня великий день. Для начала решил заглянуть к вам.
Гитель: Что же делать, когда я его уже отдала…
Джерри: Понятно.
Пауза. Оба ждут.
Да. Ну спасибо, простите.
Гитель: Пожалуйста, но…
Джерри кладет трубку.
Фу, черт! (тоже кладет трубку)
Джерри сидит в мрачном раздумье, потом вытаскивает пачку сигарет, но она пуста. Идет к окну, чтобы выбросить ее, по пути ушибает ногу о кушетку и злобно пинает ее ногой; кушетка стукается о стенку. Палка, на которой висит одежда, соскакивает с подпорки и все валится на пол.