Евгения, прибирая скромную квартирку, с горечью отвечала:

– Какая ему церковь? Какое ему дело жизни? Он слова-то такие, в своих клубах танцуя, забыл! Взрослый уже, пусть сам разбирается!

Иван, казалось, потускнел от такого ответа, а потом вдруг, словно по взмаху Ангельского крыла, пришла мужчине идея:

– А что, если он со мной на смену пойдёт? Может, пример отца образумит его!..

Тем временем Трофим танцевал с Диной и друзьями в дребезжащих огнях ночного клуба. Нездоровый, пьяный смех заглушал музыку…

– Дин, вот я не понимаю, как родители тебя сюда каждый день отпускают! – с удивлением спросил Трофим у своей девушки.

Девица с синей стрижкой с неприятным смехом ответила:

– А что, завидно? Предки твои, что ль строгие?

– Нет, не особо строгие, просто… не могу объяснить… – попытался ответить Трофим, но Дина перебила его:

– Ты просто не признаёшься, что они в церковь ходят! Все это знают! Не переживай, смеяться над тобой не буду!

«Просто иногда мне кажется, что мама и папа в своих стремлениях быть верующими правы…» – подумал Трофим, но не сказал это вслух.

Веселье в ночном клубе продолжалось до утра, до первых лучей зари шаталось здание клуба от неприятной музыки и танцев. Когда же Трофим пришёл домой, то застал лишь овсяную кашу с маслом и бутербродом и записку: «Мы ушли в церковь. Завтрак на столе».

Почему-то в этот момент Трофиму стало особенно горько: он чувствовал укор совести из-за того, что не идёт вместе с родителями в церковь. Даже не прикоснувшись к завтраку, Трофим лёг отдыхать…

… Два дня пролетели незаметно, а потом Иван Данилович предложил сыну:

– Сынок, Трофимка, поехали со мной, посмотришь, как пожарники работают, увидишь отца в деле…

Трофим распахнул глаза от удивления, взялся за подбородок и спросил:

– А зачем мне это? Безопасно ли там? И, что ли, каждую смену пожары бывают?

– Поверь, совершенно безопасно, ты же спасать людей не полезешь в огонь, нужно это, чтоб ты профессию себе выбрал, присмотрелся к делу нашему, да и о смысле жизни задумался. А что ответить на твой последний вопрос, я и не знаю. Никогда не подгадаешь, когда Господь пошлёт тебе испытание или подвиг, и окажешься ли ты готов к этому…

Слова отца вызвали у Трофима интерес, и юноша воскликнул:

– Что ж, это очень интересно, пожалуй, я поеду с тобой!

День смены прошёл без приключений, Трофим даже заскучал, выражая это словами:

– Тоже мне, герои! Нашли героизм в том, чтоб пожара ждать!

Иван Данилович только покачал головой.

День сменился туманным сумеречным вечером, а вечер – тёмной ночью.

Трофим начал уже дремать, когда нежданно, как разряд молнии, была объявлена тревога, неистово жутко завыла сирена, и послышался в рупор суровый голос:

– Готовность номер один!

Трофим и голову повернуть не успел, когда его отец уже был в форме и каске.

Трофиму вдруг стало необъяснимо страшно, он попросил отца:

– Папа, может, ты сменишь работу? Не поедешь?

Но Иван Данилович не слушал сына: пожарник уже садился в машину с криком:

– Молись за меня!

Машина, разрываясь от звука сирены, помчалась, освещая ночь жёлтыми фонарями, а потом снова стало темно…

Трофим стал молиться, молитва его сияла, как жар-птица в тёмной ночи, ожидание приезда пожарной команды становилось невыносимым. Вдруг снова в темноте засверкали огни: это подъезжала пожарная машина. С командой пожарников шла семья с маленькой девочкой лет пяти. Сначала Трофим обрадовался, но потом вдруг заметил, что среди пожарной бригады нет отца. С испугом он подбежал к пожарникам и стал расспрашивать:

– Где же отец мой?! Иван Леденцов где?!

И вдруг девочка стала рассказывать:

– Спасибо вам, пожарники! Мне было страшно, и я забилась под кровать, а меня спас добрый пожарник, он одел на меня вещь, которую потом вы назвали противогазом!

С волнением спросил Трофим у пожарников-коллег отца:

– Это был мой отец?! А что с ним стало сейчас?!

Пожарники только сняли каски и опустили головы:

– Спасая жизнь этой крохи, отец твой, Трофим, погиб, как герой, как христианин!

Трофим тяжело глотая воздух, сел, взялся за голову и впервые в жизни заплакал, а мысль у него была только одна:

« Господи, прости мне мой эгоизм, мою чёрствость, легкомысленность! Помоги пережить это горе! Господи, Христе, помоги!».

Вслух он только шёпотом произнёс:

– Христе, помоги…

После этого Трофиму стало легче, будто Господь погладил его по голове, юноша перестал плакать, стал дышать ровнее.

«Хорошо, я успокоился, что же дальше? – промелькнуло в голове Трофима – Для чего отец привёл меня сюда?».