Почему, черт возьми, она улыбалась?

Она вообще в курсе, что улыбаться сейчас не совсем уместно? Может это такая реакция на стресс?

А может быть она сдала нас с потрохами?

Я отказывался в это верить, но казалось, воздух потемнел и сгустился от моих дурных предчувствий. Джейн откинула волосы, заставив их золотым каскадом рассыпаться по спине и плечам. Поймав мой взгляд, она отвернулась.

– Кхм. – Каро откашлялась, возвращая меня к реальности. – Итак, Гидеон Татум Хэйл, расскажите мне обо всем, что произошло на вечеринке и, пожалуйста, как можно точнее.

И я скормил ей свою ложь, напичкав ее мелкими деталями, но в меру, да так правдиво, что на мгновенье сам поверил в свои слова, а то, что произошло на самом деле, показалось мне не более чем выдумкой.

Я рассказал, как вместе с Даниэлем, которого я нашел самым последним не считая вышеупомянутых, мы решили осмотреть все номера по второму кругу и обнаружили в одном из номеров распахнутый настежь балкон. Решив удостовериться, что на нем никого нет, мы вышли на него и, рефлекторно глянув вниз, увидели там толпу народа.

– И тут мы поняли, что случилось что-то ужасное.

– И дальше вы с братом поднялись наверх к остальным гостям и сообщили об этом Магдалене Хэйл?

– Все верно. После этого она позвонила в «скорую», хотя люди внизу уже вызвали ее ранее и полицию тоже.

– А та девушка… Джейн?

– А что с ней?

– Почему вы не стали искать ее дальше?

– На какое-то время в этой суматохе мы напрочь забыли о ней. Только когда приехали ваши коллеги, мы занялись ее поиском.

– Кому принадлежала идея закрыть объективы камер видеонаблюдения носками?

– Велэско де ла Серна.

– Что вы можете о нем рассказать?

– Это старый друг семьи и партнер по гостиничному бизнесу.

– Остальные упомянули, что вы негативно отнеслись к его идее.

– Так и было.

– Почему?

Я взглянул на Велэско. Я единственный возмущался, услышав его дурацкое предложение. Я один был против. И что теперь? Если бы не он, нас бы уже везли в участок. Кто бы мог подумать…

– Попахивало паранойей.

Некоторое время следователь, наморщив лоб, обдумывала мой ответ, затем, откинувшись на спинку стула, произнесла:

– Почему носки?

– Мы были пьяны. Носки показались нам неплохой идеей и легкодоступным материалом.

Покончив со старыми вопросами, Россум перешла к новым. Я был весь как на иголках. Буквально на секунду я отвлекся, бросив взгляд на Даниэля, и тут же мне послышалось, будто Россум тихо, но абсолютно четко произнесла: «Ты лжешь». Я перевел взгляд на нее.

– Простите?

Она взглянула на меня так, будто собиралась вскочить с намерением перегнуться через столик и закричать, заплевывая мое лицо слюнями: «Я все знаю, слизняк! Лучше признайся сейчас или я сама выбью из тебя признание!», но вместо этого Россум спокойно повторила свой вопрос:

– Какие у вас отношения с пострадавшей?

У меня возникло почти что физическое чувство того, как ее слова наваливаются на меня невыносимой тяжестью. Она что-то знала? Не могла ли Хайди прийти в сознание на миг и в бреду что-то передать медработникам, а те – Россум? Теоретически могла. Вполне. Но это вряд ли. Иначе бы мне сейчас задавали совсем другие вопросы. Или мы как раз к ним подобрались…

– В хороших. Хайди – мамина лучшая подруга. Они дружат уже двадцать лет. Хайди часто проводила время у нас дома, когда мы были совсем маленькими, и мы постепенно сдружились с ней.

Так, Гид, ты сам себя закапываешь все глубже и глубже. Слишком много слов не по делу. Четкий вопрос – четкий ответ. Шаг в сторону, чуть больше ненужной информации, и твои же собственные слова будут использованы против тебя же самого. Следи за языком.

– Насколько сильно?

Мне совсем не нравилось, в какую степь пошел разговор.

– Достаточно сильно, чтобы считать ее членом семьи, – уверенным, чуть дрожащим от переживаний голосом ответил я и чертовски возгордился собой.

«Из меня бы вышел отличный драматический актер, – подумал я. – Может быть подать документы в театральный, когда это все уляжется?»

Эта неожиданная мысль согрела меня изнутри, будто я сделал глоток крепкого напитка и воспроизвела на меня потрясающе успокаивающий эффект.

«Размечтался, – встрял внутренний голос, почему-то ужасно напоминающий по интонации бессменного ведущего теленовостей. – По тебе плачет не театр, а одно специализированное заведение, где каждому подбирают удивительные рубашки…»

«Заткнись, – подумал я, а сразу после: – Ну вот, я только что велел заткнуться самому себе. Чертов псих».

Интересно, насколько сильно происшествие было похоже на несчастный случай? Думает ли об этом Россум? Возможно ли, что полиция сосредоточит внимание на чем-то, полностью отличном от истины?