Под её взглядом все тотчас опустили головы, будто вопрос был адресован не им. Пульхерия тоже не стала тянуть руку, хотя знала стих наизусть. Она его раз двадцать повторила мысленно, пока бежала в школу. Но, как бы это высокопарно ни звучало, её останавливала совесть. Оно и понятное дело, стих-то она не сама выучила. Для себя Пульхерия решила: «Если учительница спросит – отвечу, а сама не буду проявлять инициативу». Уж больно ей не хотелось получать незаслуженную оценку.

– По лесу рук я вижу, что желающих хоть отбавляй, – усмехнулась Татьяна Романовна. – Хочу предупредить вас, дорогие мои, если кто-то не готов к уроку и надеется, что его пронесёт, то я вас разочарую. Сегодня я спрошу всех.

«Ну что ж, придётся отвечать», – вздохнув, подумала Пульхерия.

Самой смелой оказалась Маша Комарова.

– Можно я? – Она подняла руку.

– Конечно, – улыбнулась Татьяна Романовна. – Тогда не будем отходить от нашей традиции отвечать у доски. Вы же помните, что чтение стихов наизусть не только развивает вашу память и речь, но и учит публично выступать. Выходи сюда, Мария, – позвала она.

Та заняла место у доски и, повернувшись к классу, протарахтела стих на одном дыхании. Невооружённым глазом было видно, что публичное выступление далось ей тяжело.

– Молодец, Маша, – похвалила Татьяна Романовна. – Ты очень хорошо выучила стихотворение. Я поставлю тебе пятёрку, но с минусом. Надеюсь, ты понимаешь за что?

– Да. – Та кивнула.

– Ребята, не надо стесняться отвечать, – обратилась ко всем остальным Татьяна Романовна. – Мы же здесь все свои. Я говорила вам, что стихотворение нужно рассказать с чувством, с толком, с расстановкой. Читать его нужно в два раза медленнее, чем вы говорите в обычной жизни, и обязательно соблюдать знаки препинания, тогда слушатели будут получать удовольствие и от произведения, и от вашего выступления. Садись, Мария, – сказала она и снова обвела взглядом учеников. – Кто следующий?

И опять в классе повисла тишина.

– Хорошо, если желающих больше нет, тогда начнём с вас. – Она показала на первую парту у окна, за которой сидели наша героиня и её сосед. – Петр, давай ты, а после тебя послушаем Пульхерию.

Глянув на Петровича, Пульхерия заметила, как тот залился краской. Она его прекрасно понимала. Если людям без дефектов речи тяжело даётся публичное выступление, то что говорить о нём. В начале пятого класса, когда Татьяна Романовна только стала их классным руководителем и преподавателем русского языка, Пульхерия не могла понять, зачем она заставляет его отвечать при всём классе. Ей казалось это каким-то издевательством. А потом Петька рассказал, как слышал разговор мамы с учительницей. На тот же самый вопрос Татьяна Романовна ответила:

– Если я буду относиться к его недугу словно к чему-то постыдному и стану отделять его от других детей, он будет ещё больше комплексовать. Моя задача – чтобы Петя чувствовал себя таким же, как они. Только с помощью постоянных тренировок речи он научится хорошо говорить и перестанет стесняться себя.

Петька встал из-за стола и, понуро опустив голову, поплёлся к доске. В отличие от учительницы одноклассники не собирались относиться с пониманием к его заиканию. Каждое его выступление превращалось для них в стендап-шоу. Татьяна Романовна шипела на них, как Змей Горыныч, а им – что в лоб, что по лбу. Нет, конечно, они не гоготали в полный голос, но издевательские смешки в кулак были куда хуже. Вот и теперь Петька ещё не успел занять место на импровизированной сцене, а класс уже тихонько хихикал. Пульхерии стало невыносимо жаль соседа. «Если бы я могла, я бы… – подумала она, и вдруг её осенило. – Так у меня же есть Стёпа! И как я забыла о нём?»

Вспомнив про помощника, она стукнула себя по лбу, а когда на неё посмотрела Юлька Андреева, которая сидела на первой парте в среднем ряду, поняла, что сделала это наяву. Стоило только упомянуть имя робота, как из кармана жакета раздалось:

– Пуле нужна моя помощь?

– Стёпыч, пожалуйста, сделай так, чтобы Петька перестал заикаться раз и навсегда, – про себя выпалила она.

Тот на мгновенье задумался, а потом доложил:

– Команда выполнена.

Тем временем Петька занял место у доски и, повернувшись к классу, шумно вздохнул, будто готовился к чему-то страшному.

– Петя, не волнуйся, у тебя всё получится, – подбодрила его Татьяна Романовна. – Мы внимательно слушаем стихотворение. – Она обвела взглядом учеников и, пригрозив пальцем, сказала: – Кто будет мешать, снижу балл.

Петрович открыл рот, и слова посыпались из него, как мелкие камушки при оползне. Он рассказал стих, ни разу не запнувшись, а когда закончил, в недоумении посмотрел по сторонам, словно искал ответа на вопрос, который прямо светился в его глазах: «Что это было?»

Ученики с учительницей обалдели от его выступления. Даже Пулька с открытым ртом смотрела на соседа, хотя нисколько не сомневалась, что он больше не будет заикаться. Как же непривычно было слушать его нормальную речь, такое чувство, будто за него говорил кто-то другой.

– Петя, ты молодец! – радостно воскликнула Татьяна Романовна и зааплодировала. Следуя её примеру, одноклассники тоже начали хлопать, со всех сторон посыпались слова одобрения:

– Петрович, ты красава! – выкрикнул Илья Новиков.

– Петька, да ты у нас Цицерон, – заметила Настя Пичейкина.

– Не, Цицерон и рядом с ним не стоял, – не согласился с ней Вовка Соловейчик.

– Вот видите, ребята, к чему приводят постоянные тренировки речи и публичные выступления! – заявила Татьяна Романовна и продолжила: – Думаю, теперь вы понимаете, что мы с вами занимаемся нужным и очень важным делом?