— Ай, ну тебя в баню! — сказал Кирилл недовольно. — Вместе с твоей философией!.. Все-то ты видишь в мрачном свете. Зачем ты такой циник, Май? Вот скажи мне, как это тебе жить не противно? А, Май?

— А это уже тонкая работа, — проговорил Глеб, поглаживая бороду.

Потом он откинул голову на спинку кресла, закрыл глаза и размеренно продекламировал:

Победило ль зло в борьбе с добром?

Иль взаправду рождены мы злом?

— Стихи пошли, — проговорил Кирилл, повернувшись к Сергею. — Значит, он уже выдохся.

— Это значит, что пора промочить горло, — сказал Глеб. — Разливай, полиция.

— Так Валера с бутылкой у Палыча, — сказал Кирилл. — Вернется ли?

— Вот, к слову об обстоятельствах, — сказал Глеб. — Возьми, положим, Палыча. Я глубоко уверен, что Палыч в любых обстоятельствах будет являть собой одно и то же. И, кстати говоря, я даже сомневаюсь, знает ли он про резервацию вообще? Для него это не принципиально.

— То есть как это? — удивился Кирилл. — Он не знает про резервацию?

— А зачем ему про нее знать? — вскинул бровь Глеб. — В его Вселенной это малозначительный фактор. Да, господа… Палыч — это нечто!

Вернулся всклокоченный Валера.

— Нечто? — спросил он, поправляя очки. — Был такой фильм. Этого, как его…

— Да пошел ты со своими фильмами, — фыркнул Глеб и удивленно изрек: — Вот те на! А где бутылка?

— Меньше орать надо было! — сказал Валера. — А то разорались, что даже Палыч решил принять участие в дискуссии. Тут и двойная доза не работает, между прочим.

— Так это он, стало быть, на сцену с таким грохотом пробирался, — сказал Сергей.

— Роняя в оркестровую яму стулья и пюпитры, — добавил Глеб.

— Слушай, Валера, — сказал Сергей, — правда, что ли, Палыч не знает про резервацию?

— Палыч-то? — переспросил Валера и задумчиво почесал в затылке. Интересный вопрос, однако. Надо будет у него спросить. Вы лучше скажите, о чем вы тут опять вопили? Снова сцепился цинизм с гуманизмом? Как вам не надоест?

— Нашего спецназовца не корми и не пои, только дай позащищать разнесчастную людскую породу, — промолвил Глеб сокрушенно. — Любит он это дело. А я ему только сказал, что нынче, то бишь на днях, с его любимого человечества лишний раз сдернули паранджу. Сдернули, значится, а там… У-у…

— А там насрано, — заключил Валера, кивая. — Это точно.

— И ты туда же? — рыкнул Кирилл на Валеру.

— А что ему остается? — пространно заметил Глеб. — Он, видишь, как притих после всех этих разоблачений. Инопланетизмом больше не страдает… Или страдаешь, Васильич? Отошли газы-то?

Валера молча показал Глебу выставленный средний палец. Но это лишь подлило масла в огонь.

— Тяжело ему, наверное, сейчас бедному, — желчно заговорил Глеб. — Какой удар по мировоззрению, а! Собирались, насколько я понял, накрыть с поличным банду негуманоидов, а что вышло? Как все оказалось приземлено просто. Я бы даже сказал: по-людски просто! И никакой уфологии, ребятки, никакой астронавтики. М-м-да…

— Ты, Май, парней не трожь! — грозно сказал Кирилл. — То, что мы Чистякова взяли, это чисто их заслуга! Пока ты тут, понимаешь, критиковал…

— Да что ты, что ты! — всплеснул руками Глеб. — Низкий поклон им за это, да только я ж про другое совсем говорю…

— Слушайте! — недовольно произнес Кирилл. — Все только чешут языками, и ни одна сволочь не сходит за водкой. Я не узнаю вас, мужики!

С этими словами он встал из-за стола, решительно ушел на кухню, погромыхал в холодильнике и возвратился с запотевшей бутылкой.

— На, словоблуд, — Он протянул бутылку Глебу. — Открывай. Мы, блин, собрались здесь, чтобы выпить, так давайте же выпьем за то, что мы здесь собрались!

Глеб стал возиться с пробкой, а Кирилл заворочал шеей.

— Душновато, — проговорил он. — Вы разливайте, а я пойду умоюсь. Нагрели тут воздух…

Он вновь вышел из комнаты, расстегивая на ходу пуговицы куртки.

— Вот ты закапал всю скатерть ядом, — произнес Валера, обращаясь к Глебу. — И что? Чего ты привязался к Чистякову? Что с того, что ничего здесь не обнаружилось? Это же единичный случай, между прочим!

— Ну, ну, ну, — поморщившись, сказал Глеб, разливая водку.

— Да это, может, только верхушка айсберга, — возбужденно продолжил Валера. — Мы только в одном месте копнули… Это еще ни о чем не говорит.

— Так, так, так, — осклабившись, сказал Глеб и поставил бутылку. — Значит, пыл не угас? И вновь продолжается бой, и сердцу тревожно в груди! А я думал, скоро начнем жечь на костре твое собрание сочинений. Картошечки бы напекли… Жаль.

— Не дождешься, — заверил его Валера. — Сам подумай, ну кто тогда будет слушать твое старческое брюзжание? Скажи лучше спасибо, что я поддерживаю твои ядовитые железы в рабочем состоянии. Давно бы уже сдох, это точно.