Теперь стратегический замысел ОКХ стал для Бийота и всего французского генштаба предельно ясным: немцы, наступая не "поперек" линий обороны, а "вдоль", попытались отрезать весь левый фланг второй группы армий, что не много не мало — два десятка дивизий. И надо сказать, что такая возможность виделась вполне реальной. Ожидая возможные прорывы и готовясь их отражать, французы отвели самые боеспособные, в том числе танковые и механизированные, части в глубь построения. Пехотные же дивизии, атакуемые с трех сторон танками, всю войну показывали совсем не блестящую устойчивость.

В этой ситуации валентными войсками, находящимися, кроме того, в нужном месте и обладающие соответствующей техникой, способными подрубить основание завернувшего на север клина стали три американские дивизии, стоящие в двадцати километрах западнее Реймса. Понятное дело, что для такой операции одного корпуса мало, поэтому их быстренько усилили тем, что попалось под руку: четвертым танковым корпусом в составе 5 танковой, 8 и 11 моторизованных дивизий. Впрочем, тут еще бабка надвое сказала кто кого усилил: не смотря на свой «весомый» пятнадцатитысячный состав, американская пехотная дивизия величиной в военном плане была гадательной, а танковая, хоть и насчитывающая колоссальные 24 тысячи человек и 375 танков, тем более. Не опытные офицеры, «зеленые» еще призывники и все такое, а вот французы пороху уже понюхали и, хотя укомплектованность их едва дотягивала до 80 % — проблемы с производством техники были не только у Германии — вполне были способны решать оперативные задачи.

Вот только командовать этой, по сути, армией, состоящей из двух полноценных корпусов, доверили почему-то американцам. Как так получилось, история умалчивает: возможно имела место банальная глупость, может в приказ во время неразберихи этих жарких весенних дней закралась ошибка, а может сыграл свою роль политический момент. Командующий всеми американскими силами в Европе Дуайт Эйзенхауэр уже 1942 году проявлял себя не только как генерал, но и как политик. Ну а заработать хорошую, что называется, прессу на пустом месте — что может быть лучше. В любом случае, можно с уверенностью сказать, что назначение это стало воистину судьбоносным.

Дело виделось в общем-то не сложным: оборону севернее Комиси после ухода танков на север занимали всего две пехотные дивизии, тем более вряд ли успевшие хорошо окопаться. Разбить врага едва появившись на театре военных действий, принести победу если не стратегического — подрезанный клин еще нужно будет удержать — то оперативного уровня, показать, что бравые американские парни вполне могут сражаться на равных с наводящими ужас на всю Европу бошами. И конечно же добыть победу должны были именно американские дивизии, иначе бы картина выглядела недостаточно совершенной. Отличный план, надежный как швейцарские часы!

Вот только танки в американской 1-ой дивизии, и в армии США вообще, абсолютно не соответствовали времени. Первые М4 Шерман еще только-только начали сходить с конвейера пару месяцев назад и в Европу попасть не успели. А успели попасть морально устаревшие средние М3 Ли и много легких М3 Стюарт, пробивавшихся буквально любым орудием чуть ли не насквозь. Конечно, можно парировать, что для своего времени легкий «Стюарт» был вполне приличной машиной, как минимум в плане подвижности, превосходя всех своих коллег-конкурентов, вот только при прорыве вражеской обороны именно этот параметр является отнюдь не определяющим.

Результат оказался предсказуемым: попёрших буром в атаку американцев встретили закалённые в долгой войне ветераны, которые таких вот зеленых новичков едят на завтрак. В итоге почти две сотни потерянных бронированных машин и около двадцати тысяч раненных и убитых не привели буквально ни к какому результату: немцев не удалось подвинуть с занимаемых позиций ни на километр.

Хуже того было потеряно драгоценное время: 25 мая танкисты Гота взяли-таки Лан, зайдя в него с запада и вынудив дивизии второй группы армий под угрозой окружения начать отступление. Одновременно с этим контратака второго танкового корпуса подчиненного первой группе армий от Камбре на юго-восток, тоже не принесла какого-либо облегчения. Продвинувшись на десяток километров, французы увязли в немецкой обороне и понеся значительные потери вынуждены были остановиться. Впрочем, польза от этой контратаки все же была: Йозефу Дитриху, обеспокоившемуся безопасностью правого фланга, пришлось приостановить продвижение вперед — не 1940 все же год чтобы лезть вперед без оглядки на тылы — и только 27 мая СС-овский танковый корпус продолжил прогрызать французские оборонительные линии.

В итоге окружить пехоту Третьей Республики подвижным частям вермахта не удалось: бросив в бой все резервы генерал Претел смог удержать десятикилометровый коридор между Шони и Нель и позволить большей части войск отступить, в который раз разменяв часть своей территории на время. Понятное дело, пришлось бросить тяжелое вооружение, но главное, что сквозь узкое бутылочное горлышко получилось пропихнуть почти двести тысяч человек: оружие у Третьей республики еще было, а вот мобилизационный потенциал с каждым днем все серьезнее грозил показать дно.

В какой-то момент, когда французскому командованию показалось, что все — атаки на обороняемый коридор выдохлись и самое худшее уже позади, немцы вновь ударили, всем видом демонстрируя, что намерены закончить эту войну в 1942 году и откладывать развязку дальше не собираются. Жестом шулера достающего пятого туза из рукава, ОКХ выложено на стол еще один танковый корпус. Для того чтобы подготовить к весне такое количество дивизий немецкому командованию совершенно беспрецедентно пришлось собирать танки по частям буквально поштучно. Резонно рассудив, что лучше две боеспособные дивизии, укомплектованные по штату, чем семь в которых машин от 20 до 55 % от положенного.