Хотя… Мне все больше кажется, что он не замечает меня всю. Принципиально.

Зачем тогда приглашал?

Мы еще раз проходим вдоль набережной, немного ускоряясь мимо лотков с уличной едой, и как-то логично сворачиваем на парковку.

Вечер окончен, так и не начавшись, и мое настроение скатывается ниже плинтуса.

Особенно когда его телефон звонит, и Барханов слегка поморщившись, кивает мне:

— Минуту подожди.

Он неспешно отходит на пяток шагов, к парапету, но я все равно слышу его тихое:

— Да, Эль.

Это та самая Вобла в красном, которая была с ним в первый день знакомства!

Я зло отворачиваюсь, всеми силами делая вид, что не слушаю, что мне плевать, а саму просто колотит. К промокшим насквозь трусам добавляется дикая ревность, подкидывая мне еще больше проблем.

А на что ты рассчитывала, Лерочка? Что его приглашение равно предложению руки и сердца? Что на моем фоне все остальные женщины просто померкли, потеряли свои краски и свалили с горизонта событий?

В этот момент рядом с машиной Демида, гремя басами на всю набережную, влезает серебристое спортивное купе с открытым верхом. Там двое парней. Молодых, симпатичных, одетых с иголочки. С дорогими телефонами, часами, кроссовками. С наглыми взглядами. Мажорики. Игривые, шальные. Понятные!

Один из них цепляется за мои ноги, откровенно медленно ведет по ним взглядом и присвистывает:

— Неужели такая прекрасная девушка одна?

Их внимание — бальзам для моего потрепанного самолюбия. Украдкой бросаю взгляд в сторону Демида, все так же стоящего у парапета и разговаривающего по телефону.

Гад.

— Можем составить компанию, — предлагает второй, — прокатимся на колесе обозрения?

Губы сами складываются в игривую улыбку.

— Простите, мальчики, — выдаю наигранное сожаление, — сегодня никак.

Я флиртую не потому, что мне этого хочется, а потому что дурацкая игра позволяет придушить те ростки боли, что пробиваются сквозь грудину.

Краем глаза замечаю, что Барханов, наконец, заканчивает сюсюкаться со своей со своей сушеной Воблой и идет к нам.

Цепкий взгляд тут же впивается в новых персонажей, и я становлюсь свидетельницей волшебной трансформации двух молодых самоуверенных кобельков в сахарных кутят.

Не только у меня рядом с ним возникает ощущение, что не дотягиваю. Барханов сминает их одним взглядом. В нем ничего невозможно прочитать, но парни перестают демонстрировать свои отбеленные идеальные улыбки и сваливают, не сказав больше ни слова. А Демид подходит ближе и все-таки смотрит на мои ноги. Долго, не отрываясь.

Снова ощущение будто прикасается, хотя, между нами, расстояние в пару метров.

Жар расползается по коже, и я готова ликовать оттого, что он перестал притворяться и строить из себя слепого.

Мимо нас проходит еще одна компания. Попроще, но тоже веселые. И я снова ловлю на себе восхищенные взгляды. Один из них даже показывает большой палец, высказывая крайнюю степень одобрения.

Демид это замечает, сводит брови на переносице. Я жду от него хоть какой-то реакции, но он просто распахивает дверь в салон:

— Прошу.

— Как скажешь, — отвечаю невинной улыбкой и проворно забираюсь внутрь, празднуя в душе свою маленькую победу. Все-таки прорвалась, пробилась сквозь его ледяную стену. Заставила себя заметить!

Может сколько угодно строить из себя замороженного, но я-то видела, как в светлых глазах полыхнуло недовольство. Мне даже кажется, что это не просто недовольство, а ревность, а еще тщательно скрываемый интерес.

Всю дорогу до дома я прячу улыбку, но она нет-нет, да и пробивается в уголках губ. Рассеяно прикасаюсь ним, ощущая шелковую мягкость. Интересно, а у Демида губы мягкие, или наоборот по-мужски жесткие, требовательные? Быстрый взгляд на точеный мужской профиль, и кончики пальцев начинают гореть от желания прикоснуться.

Я в шоке от самой себя, своих дурацких мыслей и заново промокших трусов.

Надеюсь, после меня не останутся следы на светлой обивке сиденья…

— Тебе надо поменять стиль, — выдает он, когда мы останавливаемся возле моего дома.

— В смысле? — я все еще улыбаюсь.

— В прямом, — снова осмотр с ног до головы, и в нем нет того самого восхищения, которое я себе нафантазировала пару минут назад, — выглядишь…

Не договаривает, но черные змеи свиваются на груди плотными кольцами.