— Продолжай.

Он с видимым раздражением морщится:

— Они все на тебя смотрели, потому что нарядилась, как кукла. Доступная. Что сейчас, что в клубе. Ты выглядишь именно так, что тебя можно лапать сальными взглядами, тащить в подсобку, начав каким-нибудь дерьмом. Сама провоцируешь такое отношение.

Улыбка стекает с моих губ:

— Тебе не нравится?

На этот вопрос ответа я так и не получаю.

— Если хочешь продолжить наше общение, то тебе придется пересмотреть свой образ.

Мне будто мешком по голове прилетает.

— А если нет? — на выдохе, едва сдерживаясь.

— Значит нет, — жмет плечами.

Этот простой, равнодушный жест окончательно разбивает сахарные замки, которые я успела возвести у себя в фантазиях. Мои розовые пони рыдают от обиды и хотят спрятаться подальше от этого грубого, бесчувственного мужика, который умудряется парой реплик обесценить все мои старания и опустить ниже плинтуса.

Зачем мне это надо?

— Знаешь, что? — нервно закидываю ремешок сумочки на плечо, — катись ты к черту со своим общением!

Выскакиваю из машины, со всей дури хлопая дверцей, и топаю к подъезду, отбивая злую дробь каблучками. Чувствую, что смотрит вслед, но даже не думаю оборачиваться.

Какого черта он выставляет мне ультиматумы? Кем он себя возомнил?

На ступеньках нога подворачивается и щиколотку простреливает от боли.

Жмурюсь, стискивая зубы, чтобы не зареветь в голос и продолжаю идти. Только когда скрываюсь от за стальной входной дверью, шмыгаю носом и раздраженно стираю внезапно скатившуюся слезу. Аккуратно тру лодыжку, жду, когда боль поутихнет, и заметно прихрамывая, начинаю подниматься.

Отвратительный день.

Я снова щелкнул ее по носу. Просто потому что захотел. Потому что раздражала, потому что… да хер знает почему. Миллион причин. И я почти убедил себя, что они никак не связаны с тем, что двое щенков, откровенно капали на нее слюнями.

Я правду сказал, на нее пялятся, потому что она провоцирует на это. Именно вот на такое, на пошлые взгляды, откровенные ухмылки и фривольные мысли.

Эльвиру тоже провожают взглядами. Но не такими. В них восхищение, поклонение, уважение. Люди сразу признают ее статус, то, что она «дорогая». Никому и в голову не придет накачать ее дурью или лапать. Она как королева… И бюстгальтер у нее всегда в тон с трусиками. И никаких идиотских ежей!

Этот чертов еж не дает мне покоя. Я ведь всю прогулку, как идиот думал о том, какое именно безобразие на ней надето в этот раз. Лисичка? Енот? Идиотские котики и авокадо?

Какая на хер разница? Никакой! Дешево и сердито.

Но меня плющит. Чтобы я не делал, как бы не поливал холодным сарказмом, как бы не убеждал себя, что такие дурочки вообще не должны появляться на моей орбите, разве что где-нибудь в саунах, в качестве одноразового развлечения, меня все равно плющит.

Подношу к носу рукав пиджака, то место, где она прикасалась, и вдыхаю, снова улавливая запах ее духов. Освежитель для туалета и то благороднее пахнет, но я дергаюсь. Триггер. Спусковой крючок, который переключает меня в состояние ебнутого оленя.

Замечаю на ткани длинный рыжий волос, снимаю его и долго пялюсь. Настолько долго, что хочется самом у себе дать по морде. Точно олень, потому что из одного единственного волоса развертываю щепочку ассоциаций, которая возвращает к нашей ночёвке. Ночь. Тишина. Рыжая ведьма сопит под боком и на ней ничего, кроме моей выцветшей футболки.

Надо было трахнуть ее тогда. И забыть.

В животе неприятно горит. После ее волшебных хот-догов дикая изжога, будто проглотил того самого ежа. Таблеток нет, приходится по старинке — ложка соды, на стакан теплой воды. На вкус омерзительно, но пью до самого дна. Вроде легче.

«Привет Демид. Есть планы на вечер?»

Эльвира.

«Планов нет».

Есть. Стоять под ледяным душем, пока зуб на зуб не перестанет попадать, и смывать с себя весь этот бред.

«Работаешь?»

«Да».

Над собой. Прорабатываю свой идиотизм. Пытаюсь его искоренить. Пока никак.

«Не буду мешать».

«Ты чудо».

Она идеальна. Понимающая, ненавязчивая, воспитанная, никаких ежей. Тогда почему сейчас ее письма вызывают только раздражение?