— Ладно, — кивнул покрасневший грузин. — Сколько вы за него хотите?

— Тысячу, — вклинился в разговор Ашот. — Георгий, вы же видите, изумруд крупный, минимум, карат пять-шесть. Это ещё очень дешево будет.

— Нет, — вскинулся Георгий. — Это дорого. Пятьсот рублей, не больше.

— Семьсот пятьдесят, и бьем по рукам, — глаза парня азартно сверкнули.

— Семьсот и пять грамм высчитываем из общего веса, с учётом камня, — непреклонно ответил грузин.

— Договорились, — вздохнул Ашот.

— Итак, что у нас получается, — Манвел увлеченно защелкал кнопками миниатюрного японского калькулятора. — Сто пятьдесят два грамма, с учётом, что пять за кольцо снимаем. Умножаем на тридцать. Это четыре тысячи пятьсот шестьдесят рублей. Прибавляем семьсот за изумруд. Получается, пять тысяч двести шестьдесят. Получите.

Толстяк достал из большого железного чемодана пачку полтинников, прибавил к ним две сотенные купюры из другой стопки, залез во внутренний карман пиджака, достал портмоне и доложил ещё шестьдесят рублей — пятидесятирублевую купюру и десятку.

Ашот поплевал на пальцы, пересчитал деньги, со сноровкой опытного торговца. Засунул приложенные бумажки под резинку, к общей пачке. Открыл переполненную сумку и с трудом запихал туда купюры. Потом я помог ему свести края, и мы, напрягшись, застегнули змейку.

— Всё, мы можем ехать? — Георгий вопросительно глянул на патриарха.

— Да, — коротко ответил Левон Суренович и добавил. — Только на выходе подойдите к Тенгизу и скажите, что всё нормально, сделка завершена, претензий не имеете. Ашот вас проводит, заодно мишиных парней и Гурама позовет.

Когда гости, попрощавшись с нами за руки, покинули комнату, прикрыв за собой дверь, патриарх повернулся ко мне. Доброжелательная улыбка на его лице погасла.

— Раскололи? — поинтересовался он.

— Да, — кивнул я.

— Кто?

— Лысый из окружения Тенгиза. Проигрался в карты залётным. Долг надо отдавать, ситуация безвыходная. Узнал, что Тенгизу как гаранту двадцать тысяч заплатят только за присутствие на сделке, остальное сразу домыслил и подтянул бандитов.

— Тенгиз точно ни причем? — лицо патриарха было темнее тучи.

— Главарь клянется, что да, — ответил я. — Говорит, Лысый очень сам боится, что босс узнает. Может его зарезать.

В комнату тихо зашли Ашот с нашими ребятами и Гурам.

— Что они хотели сделать? — продолжил патриарх.

— Когда Тенгиз уедет, ломануться к нам в дом, забрать деньги и ценности, — сразу же ответил ухвативший нить разговора борец. — Главный сказал, если кто-то крик поднимет, сразу валить.

— Срика, — прорычал старик, и перешел на русский.

— Он подтвердит свои слова перед Тенгизом?

— Да, — ответил я. — Если мы пообещаем, что не отдадим его Абхазцу. Хочет принять легкую смерть.

— Пусть будет так, — царственно кивнул Левон.

— Гурам, едь к дому Вазгена, приготовься к нашему приходу. Сделай всё, чтобы сюрпризов не было. А я пойду, поговорю с Тенгизом.

— Возьмите меня с собой, — попросил я.

— Зачем? — остро глянул старик.

— Деньги передам. Заодно и подтвержу слова главаря. Он же при мне это говорил.

Левон минуту подумал.

— Хорошо, — согласился он. — Пошли.

— Секунду, — попросил я. Расстегнул сумку. Поискал взглядом пачки сторублёвок. Достал две, рассовал по карманам брюк.

— Я готов.

Тенгиз сидел со своими людьми за столом. Жевал кусок шашлыка, запивая красным вином. Увидел Левона, улыбнулся.

— Твои гости уехали, сказали, что всё прошло нормально. У тебя есть остались какие-то вопросы или претензии?

— Пойдем в дом дорогой, — вместо ответа попросил патриарх. — Обсудим дела.

— Он тоже с нами? — Тенгиз кивнул на меня.

— Да, — ответил дед. — Он нужен. Потом сам поймешь.

— Хорошо, — согласился авторитет, подхватил лежащее рядом полотенце, вытер блестящие от жира губы, затем руки и встал. — Пойдем.

Левон повел нас не в гостиную, где парни охраняли наши деньги, а в небольшую комнату с ковром, стенкой, парой кресел и маленьким журнальным столиком. Достал из бара бутылку «хванчкары», пару бокалов, придирчивым взглядом посмотрел на них и крикнул:

— Ерануш!

Через минуту в дверном проеме возникла знакомая женщина.