Я подхватил стакан со стойки, перевернул его и вставил в круглое отверстие мойки. Чуть надавил, и в стекло выстрелили прозрачные фонтанчики. Установил стакан на подставку, ухватил кончиками пальцев горстку мелочи в заднем кармане, выбрал «трешку», бросил в узкое отверстие монетоприёмника, и нажал на квадратную кнопку «Цитрусовый».

Когда допивал газировку с сиропом, появился довольный Денис.

— Ну что, получилось? — улыбнулся я.

— А как же? — довольно ухмыльнулся афганец. — Фирма веников не вяжет. Я слишком неотразим, чтобы мне могли отказать.

— Ага, — буркнул я. — Бельмондо, Клинт Иствуд и Ален Делон в одном флаконе.

— Бельмондо и Делона знаю, — заинтересованно глянул Денис. — А Иствуд, кто это?

— «Великолепную семерку» видел? — уточнил я, увидел кивок и продолжил. — Что-то вроде этих головорезов, только круче и смазливее всех их вместе взятых.

— Понятно, — ухмыльнулся афганец. — Да, я такой.

— Так парни, поехали. Я созвонился с Германом. Он нас ждёт, — сообщил подошедший опер. — Сейчас уйдет с работы, забежит в магазин и приглашает к себе.

— А что его так спокойно отпустят? — поинтересовался я.

— Запросто, — кивнул Сергей. — Он начальник охраны. Даже машину от завода выделили. Попросит своего зама всё проконтролировать и свалит. Благо, однушку ему завод выделил рядом. А вообще он постоянно на работе, охрану наладил отлично, с воровством разобрался, начальство его ценит. Поэтому придираться по поводу отсутствия на рабочем месте не будет. Когда Леопардычу нужно, он всегда может отойти по своим делам. Правда, он — мужик ответственный и этим не злоупотребляет.

— Просто ангел во плоти, этот твой Леопардыч, — усмехнулся я. — А вообще, хорошо устроился. Молодец.

— Он — нормальный, — Денис залпом выдул газировку, и поставил стакан на место, в соседний автомат. — Умеет общаться с людьми, но спуску никому не дает. Когда, мы с ним тренировались, еле приползали в казарму. Правда, гонял он нас, когда уверенность была, что завтра мы в рейд не рейд не пойдем. А перед боевыми никогда сильно не нагружал, давал возможность отдохнуть. Хотя, и Леопардыч мог лажануться, война, как и приказы начальства, штука непредсказуемая. Но всегда заботился о своих бойцах. Никогда дурных приказов не отдавал, берег людей, за что и уважали.

— Понятно, — я чуть улыбнулся краями губ. — Тогда поехали. Мне уже интересно увидеть этого вашего Леопардыча.

— Германа, — напомнил, прищурившись, опер.

— Хорошо, Германа, — покладисто согласился я…

Когда автомобиль тронулся, я расслабился. Откинулся на сиденье и прикрыл глаза, вспоминая прошедшую гулянку. Да, оторвались мы тогда славно, даже несмотря на драку у озера и хамское поведение зазнобы Олега. Наелись горячих, ароматных, истекающих мясным соком шашлыков, салатиков, потанцевали с девчонками, выпили хорошего вина. Марина, правда, сидела надутая в стороне. Ей уделять внимание, после произошедшего, никто особо не рвался. Девчонки подчеркнуто игнорировали, парни предпочитали общаться с подругами и друг с другом. Только десантник пару раз пробовал что-то втолковать. А я славно потанцевал с Евой. Хитрец Ашот специально кассету с романтическими советскими песнями подобрал.

Теплая волна воспоминаний нахлынула неожиданно. Я даже прикрыл глаза и откинулся на сиденье, воссоздавая до мельчайших деталей картинку летнего субботнего вечера…

Солнце, оранжевым кругом медленно уплывало за горизонт. Рядом качались, обнявшись под музыку Ашот с Валей и Сергей с Наташей. Я глядел в бездонные синие глаза с длинными пушистыми ресницами, частично спрятанные за длинной белоснежной челкой, нежно обнимал ладонями стройную девичью талию, аккуратно сжимал пальцами хрупкую девичью ладошку, а над двориком плыл бархатный проникновенный голос неизвестного певца, исполняющий бессмертный хит Геннадия Старкова:

А ты опять сегодня не пришла.

А я так ждал, надеялся и верил.

Что зазвонят опять колокола, колокола

И ты войдешь в распахнутые двери.

Перчатки снимешь прямо у дверей.

Небрежно бросишь их на подоконник.

Я так замерзла скажешь обогрей, ты обогрей

И мне протянешь озябшие ладони.

И я возьму, и каждый ноготок

Перецелую, сердцем согревая.

О, если б ты ступила на порог, на мой порог

Но в парк ушли последние трамваи…

Звонок истошно заверещал, действуя на нервы. Я поморщился. Что-что, а делать звонки в Союзе умеют. Такие душераздирающие визги игнорировать при всем желании не получится.

— Хватит, — попросил Дениса. — Эта какофония мертвых из могил поднимет.

— Како, что? — любознательно поинтересовался афганец, продолжая держать палец на выпуклой кнопке, утопленной в квадратное гнездо.

— Не важно, — отмахнулся я. — Просто перестань воспроизводить эти тошнотворную симфонию. Тем более, что хозяин уже сюда идёт.