Денис убрал палец с кнопки звонка, прислушиваясь к легким шагам за дверью. Глазок на деревянном полотне на секунду посветлел, потом опять потемнел, злобно заскрежетал замок и дверь распахнулась.

На пороге стоял крепкий высокий блондин лет 30-ти, в спортивных штанах «адидас» и черной майке, облегавшей сухое широкоплечее тело, перевитое канатами рельефных мышц.

«Интересно, парни, вроде говорили, что ему сороковник, а выглядит на тридцатник не больше, а так истинный ариец, настоящая белокурая бестия», — мысленно восхитился я, с интересом рассматривая хозяина.

На Дольфа Лунгрена чем-то похож. Такой же волевой профиль с мощной квадратной челюстью, холодные глаза, треугольный торс с сухой, выпуклой мускулатурой, жилистые руки с мощными предплечьями.

— Привет, Герман, — улыбнулся Сергей.

— Здравствуйте, товарищ капитан, — браво козырнул, вытянувшийся в струнку и светящийся от радости, Денис.

— Привет, ребята, — улыбнулся блондин, обменялся рукопожатиями и поочередно обнялся с опером и афганцем.

— Наш боевой командир и тренер — Герман. А это наши друзья и товарищи по работе. Наш руководитель Михаил. А рядом с ним Олег — бывший десантник и спортсмен, КМС по боксу, — представил нас друг другу Сергей.

Я пожал железную ладонь блондина. Герман искоса кинул быстрый взгляд на большой пакет в лапе десантника, который тот перехватил в другую руку, но ничего не сказал, повернулся и поздоровался с ним.

Затем капитан, отступил от порога, сделав приглашающий жест ладонью:

— Проходите, ребята.

Оказавшись в холле, я с любопытством огляделся.

Справа от входа висело зеркало, слева — небольшая полочка для обуви, дальше шкаф для одежды. Напротив — пара книжных полок. Два выхода, в единственную комнату и коридор.

— Снимайте обувь и заходите в комнату, — напомнил хозяин.

Первым прошел я. И замер, рассматривая окружающую обстановку. Посмотреть действительно было на что. В углу на тумбочке раскинулась статуэтка сидящего в позе лотоса позолоченного Будды. По бокам от него, сияя блестками, возвышались две свечи. Перед божком выстроились несколько слонов, уменьшающихся по типу матрешек. Напротив, на горизонтальных растяжках повисла круглая груша. За ней на коврике-подстилке разбросаны гантели, булавы и ещё какие-то непонятные снаряды. Под ногами скрипели и пружинили татами, занимающие половину пола.

В дальнем углу скромно притулились небольшой диванчик и два кресла с круглым журнальным столиком. Ярко выделялся на белоснежной стене кроваво-алый иероглиф, уходя под самый потолок. Напротив, на тумбочке разместился угольно-черный квадрат телевизора «Панасоник». На нижней полочке красовался видеомагнитофон той же фирмы. Но заинтересовала меня, заставив восхищенно присвистнуть, стена за телевизором.

Над ней потрудился настоящий художник, на всю ширь пространства были изображены П-образные ворота в азиатском стиле. В их пространстве, бесновался оскалившийся огненный дракон, грозно выдыхающий пламя из ноздрей. Сзади него, вдали виднелись покрытые туманной дымкой, скалистые горы со снежными вершинами.

— Ни черта себе, — потрясенно произнес я. — Ущипните кто-нибудь меня. Похоже, я сплю и вижу сон.

— Необычно? — чуть улыбнулся краешками губ Герман. Когда он подошел я не заметил.

— Да, — признался я. — По сравнению с подавляющим большинством советских квартир очень. Я так понимаю, что супруга в оформлении интерьера участия не принимала?

— Не принимала, — сухо, с каменным лицом ответил капитан. — Я разведен. Эту квартиру получил после развода.

— А вот эти рисунки на стенах, ваше творчество? — полюбопытствовал я.

— Можно на ты, — бесстрастно предложил Герман. — Нет, не моё.

— Заводской художник изобразил, — влез в разговор Денис. — Командиру классические интерьеры не нужны. Они скучные и однообразные.

— Не захотел загромождать комнату мебелью, — коротко пояснил немец.

— Германа на заводе ценят, — добавил «афганец» — Однушку вот сразу выделили, как руководителю охраны. Он со всеми в хороших отношениях от директора до уборщицы. И с художником тоже. Николаевич постоянно Ленина рисует и плакаты к торжественным датам в духе соцреализма: «Мир-труд-май», «День победы», «Октябрьская революция». Когда на завод к командиру приезжали и с художником пообщались. Он к Герману постоянно забегает, то в столовку вместе пообедать зовет, то перекинуться парой слов. Так и познакомились. Так этот мастер кисти признавался, что задолбался малевать пропагандистские плакаты и картины. Душа творчества просит. Вот ему Герман творчества и подкинул, ещё и пару беленьких поставил для стимула. Николаевич аж прыгал от радости, когда узнал, чего от него хотят. Кистей и красок у него завались, завод лет на 10 вперед обеспечил. Так отчего же не нарисовать хорошему человеку? Можно сказать, душу вложил в эти рисунки.

— Много говоришь, боец, — холодно заметил командир, искоса глянув на Дениса. — Лишнего и не по делу.

— Герман, перестань, — возмутился «афганец». — Свихнулся уже на своей конспирации. Здесь все свои. Миша и Олег мировые парни. Мы работаем вместе и отвечаем за них головой. Не были уверены на все сто, никогда бы к тебе не привели.

— Проехали, — градус холода у хозяина немного понизился.

— А чего восточная тематика на стенах? — полюбопытствовал я. — Из-за единоборств?