— И не твоя, — грубо ответил он. — Чертовы звезды… Вега. Черт, кто мог придумать что-то настолько хреновое? Как будто они хотели, чтобы это случилось с ним. Я начинаю думать, что он чертовски проклят. Ему пришлось иметь дело со стольким дерьмом в своей жизни, а потом он, наконец, получил что-то хорошее, чистое и светлое, и это случилось с единственным человеком, которому он никогда не смог бы предложить мир.

— Мы должны пойти к нему, — сказал я, хотя мой желудок неприятно скрутило от этого чувство, что я предал его.

— Не говори ему, где ты был, — выдохнул Макс, и я замер от этого предложения. Я никогда так не лгал ни одному из других Наследников.

— Я должен, — ответил я, качая головой, когда мы оба встали и начали подниматься по лестнице. — Он заслуживает от меня большего, чем ложь.

— Я никогда не испытывал таких эмоций, как отчаяние, которое он испытывает сейчас, — выдохнул Макс. — Я не знаю, что он может сделать, если узнает.

— Он может делать со мной все, что ему нравится, — мрачно ответил я. — Я это заслужил.

Макс нахмурился, как будто не был уверен, согласен ли он с этим.

— Это Звезды, которые этого заслуживают.

— Возможно, они и подтолкнули меня к ней, но я сам себе хозяин. Я отвечаю за свои действия.

— Я сомневаюсь в этом, — пробормотал Макс, прежде чем убрать заглушающий пузырь.

Мы направились вверх по лестнице, и стеснение в моей груди усилилось, когда мы добрались до двери наверху. Макс похлопал меня по плечу, вселяя в меня чувство спокойствия, чтобы унять мое беспокойство, но на этот раз я не позволил его силе повлиять на меня. Я должен был владеть собой. Никаких оправданий.

Дариус сидел в большом кресле с высокой спинкой у камина, его взгляд был отстраненным, когда он смотрел на пламя, но когда Макс закрыл за нами дверь, он посмотрел в нашу сторону. Я резко вдохнул, когда заметил черное кольцо вокруг его радужки. Разница в глазах Тори бросалась в глаза, но я видел Дариуса практически каждый день большую часть своей жизни, и, несмотря на то, что до этого его глаза были темными, перемена в них была сильной.

Сет расхаживал взад и вперед позади него, тихие всхлипы вырывались из него, поскольку его волчьи инстинкты явно подталкивали его утешить Дариуса. Хотя я предполагал, что его утешение не приветствовалось, когда он пытался.

Макс пересел на диван, а я задержался у двери.

Я рванул вперед и притянул Дариуса в свои объятия, прежде чем он смог остановить меня.

— Мне так жаль, чувак, — выдохнул я, крепко обнимая его, пока он просто сидел и позволял мне.

Жар его кожи почти обжигал, но его поза была расслабленной, как будто ему больше всех было на все наплевать.

Я не отпускал его, и в конце концов он глубоко вздохнул.

— Ты пахнешь ею, — пробормотал он.

Я отпрянул, как будто он ударил меня, на мгновение взглянув на Макса, но он только нахмурился.

— Мне жаль, — сказал я, мой голос дрогнул от того, как сильно я это имел в виду. — Я не знал, я не хотел… Не то чтобы я это оправдываю. Я должен был понять, когда увидел ее глаза, я просто…

Дариус долго смотрел на меня, стиснув зубы, и я ждал, что он обрушит на меня свой гнев. Что было действительно наименьшим, чего я заслуживал.

— Она решила не быть моей, так что я не имею права голоса в том, что она делает сейчас, не так ли? — сказал он в конце концов, откидываясь на спинку кресла и снова отводя взгляд от меня к огню.

Сет издал низкий вой, и я провел рукой по затылку, чувствуя себя примерно в десять раз хуже, чем если бы он просто ударил меня.

— Мы можем это исправить, — сказал Сет, ободряюще переводя взгляд с меня на Макса. — Должен же быть какой-то способ заставить Звезды изменить свое мнение, верно?

— Ты что, не слушаешь на уроке? — зарычал Макс.

— Все знают, что у тебя есть только один шанс, — добавил я тихим голосом, как будто это каким-то образом уменьшило бы значение моих слов.

— Мы самые могущественные фейри в Солярии! — огрызнулся Сет. — Звезды послушают, если мы им прикажем!

Дариус встал и прошел через комнату к сундуку, где он хранил свое золото. Он вытащил связку колец и надел их на пальцы одно за другим, затем перебросил через голову горсть золотых цепочек, чтобы они легли на его голую грудь.

Кряхтя от усилия, он поднял огромный сундук на руки и высыпал остальное его содержимое в своё кресло, прежде чем сесть среди груды золотых монет и драгоценностей.