– Потом… я приеду. И мы… сядем пить чай, да?

– Да, – покорно согласилась она.

– И говорить, говорить, говорить. Да?

– Да, Ванечка!

Ванечка! Может, послать всё к чёрту и прямо сейчас забрать ее у этих горных козлов? Нет, нельзя! Ты всё испортишь. И станет только хуже. А нужно, чтобы стало лучше. Он медленно опустил ее на пол и пошёл к двери, не оборачиваясь. Только теперь он понял, почему библейскому Лоту запретили оборачиваться. Когда уходишь от самого дорогого, нельзя смотреть назад. Иначе ты, как жена Лота, превратишься в соляной столб.

Айболит бросился вниз по лестнице.

Айболит

Москва встретила его грозой. Айболит ехал в такси из аэропорта, невольно вжимая голову в плечи. Ему казалось, что вот сейчас он обязательно нарвется на знакомого. Москва при всех ее размерах – большая деревня. И как только соврешь, что тебя нет в городе, так обязательно найдутся приятели, которые радостно бросятся навстречу. Главное, чтобы эти знакомые не оказались родней Нисима. Будет очень сложно объяснить тестю, почему он соврал, что летит на Кипр, а вместо этого оказался в Москве.

Только когда такси остановилось возле его дома, он испытал облегчение. Но ненадолго. Непогода снаружи показалась детской игрушкой по сравнению с ураганом, который организовала его мать.

– Куда лететь? Зачем? – вопрошала она, трагически заломив руки. – Ёлка в первый класс пошла. Ребенок только привык к коллективу. Срывать ее сейчас, через неполных два месяца после начала первого учебного года – преступление. Я уже не говорю о том, что менять школу в Москве на какую-то Тьмутаракань – это идиотизм!

– Мама, мне тоже жаль, но это необходимо, – терпеливо уговаривал ее Айболит, собирая вещи дочки. – Прошу тебя: поторопись. Нам в аэропорт выезжать через час.

– Расскажи мне, что случилось, Иван! Я не прошу. Требую! Это из-за этих диких зверей мы в спешке покидаем дом?

– Мааа, сейчас некогда. Потом все объясню! – Айболит устало потер виски. – Неужели нельзя хоть раз в жизни сделать так, как я прошу, не задавая вопросов?

– Раз в жизни? Ты уже просил меня породниться с этими пещерными людьми. И я это сделала. И с тех пор всё полетело в тартарары! Хоть сейчас скажи мне: почему я должна бежать ночью, как преступница?

– Ты не преступница, мама. Но бежать нужно. Ты права. Обещаю все рассказать по дороге.

В Краснодаре их встречали с размахом. Вереница черных "Гелендвагенов" въехала прямо на летное поле. Едва Айболит с Ёлкой и матерью спустились с трапа, как к ним бросилась Дарья. Она широко раскинула руки и закричала:

– Какая красивая девочка к нам приехала! – она подхватила Ёлку на руки.

За спиной Дарьи маячил здоровенный амбал в чёрном костюме. Он протянул Ёлке большой пакет, доверху набитый шоколадками.

– Это маленький первый подарочек. Чтобы ты не скучала в дороге. А дома тебя ждут другие подарки, – объяснила Дарья.

– Дашенька, голубушка, право, это совершенно лишнее, – мать Айболита всхлипнула и прижала к глазам платочек.

Всем своим видом она выражала скорбь. Черная одежда, черная косынка на голове, сухие воспаленные глаза. Мирослава Казимировна Елагина горевала и не собиралась скрывать это от окружающих.

– Мирослава Казимировна, а что же вы вся в черном? – испугалась Даша. – Словно кого-то хороните, не дай бог!

– Это траур, деточка, по моей загубленной жизни, – мать Айболита скорбно поджала губы.

– Да ладно вам, – Дарья, не спуская с рук Ёлку, погладила ее по плечу. – Нет худа без добра. Так бы и не выбрались ко мне. Сколько лет обещали приехать, да всё некогда было. Теперь зато погостите от души. Садитесь в машину. Холодно очень.

Все тот же амбал распахнул дверцу машины и помог Мирославе Казимировне сесть. Остальные здоровяки уже спешили к "Гелендвагенам" с багажом семьи Айболита.

Дом брата Дарьи стоял на пригорке, чтобы вся станица Кащеевка сразу понимала, кто здесь хозяин. Трехэтажный особняк в старинном стиле с белоснежными колоннами был весь увит плющом. С двух сторон от дома, как караульные, располагались две белые беседки, украшенные пухлыми амурами, которые целились в гостей из луков с плоских крыш, засаженных диким виноградом. В огромном саду царил английский порядок: клумбы строгих геометрических форм, ровный, под линеечку подстриженный кустарник и деревья с пышными, но аккуратными кронами. Сбоку чередой шли теплицы со стеклянными крышами.