Прошло уже два дня этой новой жизни, которую, с одной стороны, хотелось… жить. Пытаться выбраться отсюда, разобраться, кто я на самом деле и как здесь очутилась. Наслаждаться вкусом еды, на самом деле очень даже аппетитной. Вымыться и переодеться — хотя волосы вели себя на удивление прилично и в кои-то веки не напоминали жирные сосульки… Впрочем — это же не совсем мои волосы.

Да, нужно хотя бы в зеркало себя увидеть!

А с другой стороны, было тоскливо, страшно и хотелось просто свернуться в комочек, накрыться одеялом, а проснуться дома, в своей привычной, устоявшейся и стабильной реальности. С волосами-сосульками, сколотым передним зубом, шрамами от собачьих укусов на пальцах и всем прочим, без оживших дохлых крыс, жрецов неведомых богов, расцарапывающих друг друга рук… Я потёрла запёкшиеся под длинными рукавами хламиды царапины. Честно говоря, неплохо было бы и подлечить — но, как и непрерывно кашляющему в своём уголке Марту, целителя мне явно не полагалось. Пять дней до казни протяну — и ладно.

А вдруг я тоже что-то такое умею?

Магия.

Волшебство.

Сказка.

Страшноватая сказка, но всё-таки…

Я посмотрела на свои царапины, неловко поводила над раненой рукой здоровой. Зажмурилась, попыталась ощутить тепло или покалывание, представляя здоровую ровную кожу. Подсознание не слушалось и ехидно подсовывало кадры кожи, напротив, шрамами обезображенной — незадолго перед явлением Людки с её чёртовым котом я как раз включила фоном телевизор и прослушала передачу о шрамировании. А вдруг магия сработает от противного? Да ну нафиг.

Так же безуспешно я попыталась подвигать взглядом, а затем пассами рук скамеечку, поджечь её же, разметать пыль на полу, пройти сквозь стену — Март делал вид, что смотрит в потолок, но у него это плохо удавалось, выдавали несколько квадратные глаза. Пыталась читать его мысли — мысли не читались, или их и вовсе не было в этой безмозглой вихрастой голове, прутья камеры-клетки не плавились, что там ещё?

Возможно, я просто нуждаюсь в гемоглобине и животном белке для снятия стресса, а донума у меня, родившейся в мире техники, скуки и скепсиса, конечно же, нет.

А жаль.

Я ожидала явления черноволосого красавца — ну, не может же он — и королевская власть, за его спиной стоящая — так просто сдаться. Хотя, похоже, налицо конфликт интересов двух группировок, и утерянную реликвию не просто хотят вернуть, а планируют разыграть между светской и церковной сторонами, как особо ценную карту. Фелинос! Знать бы, что это такое и с чем его едят. Небось, камушек какой-нибудь. Или перстень. Или венец на голову. Или ночной горшок.

Ладно, чего гадать.

Но когда же, когда же придут снова меня допрашивать? И знает ли лирт Лигран о зверских методов допроса жрецов? И может ли повлиять в нужную для меня сторону..? И почему сам их не применяет, неужто и впрямь такая гуманная страна?

Односторонне гуманная.

Раздался тихий скрип двери, прозвучавший ошеломительно громко в общей тишине, лишь изредка прерываемой покашливанием Марта и его шебуршаниями в одеяле — то есть, мне хотелось бы верить, что это шебуршал именно Март, а не очередная крыса или моя развивающаяся шизофрения. Но — как ни странно, дверь открылась не у меня, а как раз-таки у соседа. Я повернула голову на звук и увидела не стражника, не следователя или жреца, а тоненькую фигурку — в длинном тёмном платье простого и одновременно незнакомого покроя, аккуратной высокой причёской и бледным встревоженным лицом. Такая нормальная гражданская девушка — достойная жительница неведомого пока что Магра.

— Март! — она подбежала к молодому человеку, упала перед ним на колени, обнимая и целуя то в лоб, то в макушку. — Мартен!

— Ильяна, ты как… что… откуда… — активно обнимаемому и обцеловываемому соседу не удавалось вставить и слова, наконец, он решительно тряхнул посетительницу за плечи, не удивлюсь, если девушка при этом что-нибудь себе прикусила. — Да стой же! Подожди ты! Как ты сюда попала?!

— Март, ты как? — не слушая его, причитала девушка сдавленным шепотом с вкраплениями подступающих рыданий. — Что они с тобой сделали?!

Мда, у меня на родине трепетные девицы приговорённых к высшей мере наказания обычно не получают доступ непосредственно "к телу" в камеру, а тут, если помимо приличной еды еще и родных и близких пускают… реально гуманные условия. Не хватает только уборщицы, кровати и ванны, а так…

— Ты как сюда попала и зачем пришла, ненормальная?! — сердито шипел некромант. — Отвечай немедленно! И уходи! Немедленно уходи!

Глаза девушки, большие и такие же необыкновенно яркие, как и у остальных, воровато забегали из стороны в сторону.

— Я… договорилась.

— С кем ты договорилась?! Какую цену с тебя потребовали? Ты дом продала?! Мебель? Ты… ты что вообще вытворила?

Теперь глаза юной невесты — или уже жены? — наполнились слезами.

— Ты мой единственный брат, — ага, с невестой, а тем более женой я промахнулась, — Мне ничего ради тебя не жаль! Да не продавала я дом, Март, послушай! — она потащила его к стене, подальше от меня, зашептала в ухо, но отдельные обрывки фраз упрямо до меня долетали. Наверное, шептать так, чтобы слышал только адресат — отдельное искусство.