С поваром-сержантом, к которому меня приставили помощником, я сразу не поладил. Это был двухметровый негр, который был абсолютно уверен в том, что он шеф дорого ресторана.

Фамилия его, была Бронсон и он почему-то считал, что сообщать своё имя незнакомому человеку, противопоказано. А так как я, был "незнакомый", то так и не узнал, как же его при рождении нарекла матушка.

Он требовал от меня беспрекословного подчинения и выполнения самых "чёрных" работ. Когда же я поинтересовался рецептом, одного, из действительно превосходно приготовленных блюд, то в ответ получил этакую фразу:

– Послушай, парень! Если Бог обидел тебя белой кожей, да к тому же, ты не француз и не итальянец, то повар из тебя точно никудышный и сообщать тебе рецепт я не буду. Усёк?

– В принципе, да, – кивнул я. – Однако полностью не согласен.

– Не согласен он, видите ли, – фыркнул афроамериканец. – Да, когда ты станешь готовить по моему рецепту, то всё равно чего-то там напутаешь и напортачишь, а потом ещё скажешь, что это я виноват!

– Ничего подобного! – помотал головой я, но Бронсон меня даже слушать не стал.

– Так и представляю, как ты стоишь и оправдываешься перед своими беленькими дружками, – продолжил разглагольствовать он, а потом попытался спародировать мой голос:

– Вы понимаете, мои белозадые братаны, блюдо было хреновым изначально, вот оно и получилось на вкус, как говно… – он хохотнул и добавил. – Короче, отправляйся драить кастрюли, солдат. На кухне твоё место рядом с раковиной и нигде больше!

Я терпел уже две недели, и это стало последней каплей переполнившей золотой кубок моего терпения.

– Да ты настоящий расист, Бронсон! – стукнув кулаком по столу, заявил ему я. – А работать под началом расиста, каким бы хорошим поваром он ни был, я не согласен!

Вообще-то здесь армия, а не детский сад, – покачал тяжёлой головой, он. – И не ты решаешь, что тебе делать и под началом кого, какой работой заниматься!

Я открыл было рот, но повар не стал дожидаться пока я отвечу на его реплику.

– Если же тебя это не устраивает, то я, запросто смогу организовать тебе военно-полевой суд за невыполнение приказа. А там уже недалеко до армейской тюрьмы, где кормят совсем не так хорошо, как здесь, потому что повар там, такой же белый растяпа, как и ты… а теперь, времени на пустую болтовню у меня нет, а тебя ждёт грязная сковородка, сынок!

Ох, как же мне тогда захотелось врезать по его наглой, лоснящейся от пота, чёрной физиономии. Но это действительно было чревато военно-полевым судом, к тому же, у меня закралось смутное подозрение, что мне не справиться с этакой мускулистой двухметровой гориллой.

Хотя, кто его знает? Недаром же говорят, что "большие шкафы" громко падают…

Я раздул ноздри, сжал руки в кулаки, так что побелели костяшки пальцев, однако драться с ним не стал. Вместо этого, я решил пойти к интенданту и попытав счастья, попросить у него назначения на другую должность.

Наш интендант, капитан Коннелли, производил впечатление добродушного мулата средних лет. Заявившись к нему в кабинет и отдав честь, я встал по стойке смирно и начал рассказывать ему о своих проблемах.

Он прервал меня, недослушав до конца:

– Сынок, я понимаю твоё положение и искренне сочувствую тебе. Но и ты должен понять, что людей у меня не хватает и я делаю всё что могу, чтобы облегчить вам службу.

Короче будь паинькой и не беспокой взрослых глупыми вопросами…

Уже начиная слышать мерзкое хихиканье судьбы, я извлек из нагрудного кармана письмо, полученное мной в последний день пребывания в медицинском центре.

– Сэр, в этом письме сказано, что я являюсь ценным, стратегически важным солдатом. Использование меня в качестве мойщика посуды, большая ошибка!

Он хмыкнул, но письмо взял. Я видел, как поднимаются его брови по мере чтения.

– Что за хрень? – удивлённо выдавил капитан. – Я, конечно, не вижу, чтобы тут было написано, что ты настолько "стратегически важен", как хочешь это показать, но я всё же дам взглянуть это начальству… Сиди здесь, с места не двигайся, руками ничего не трогай.

Поморщившись, он, с явным отвращением на лице, взял письмо двумя пальцами, будто дохлую мышь за хвост и вышел.

Полчаса спустя, я оказался в кабинете начальника части. Это был грузный лысеющий мужчина, с погонами полковника. Уставившись на меня, выпуклыми как у рыбы глазами, он укоризненно покачал головой и потерев свою короткую красную шею, хрипло выдавил:

– Во-первых, я хочу знать, почему ты скрыл от командира важные сведения о себе? Во-вторых… Хм-м… Ладно, хватит и, во-первых!