— Моррисон в конце концов отстал от вас?

— Да, около полуночи. К этому времени у меня иссяк запас всяческих трюков, а никаким дзюдо я не владею, поэтому пришлось сказать, что меня ужасно тошнит, и запереться в этом.., не знаю, как правильно назвать.

Ингрем усмехнулся в темноте:

— В гальюне.

— Ага, значит, в гальюне. Во всяком случае, когда этот тип остыл, я вышла и увидела, что он дрыхнет в кокпите. А вот с Руисом было сложнее. Вернувшись от вас и затащив плот на палубу, он взял постельное белье и пошел куда-то на нос. Я не знала, заснул он или нет. Пробравшись на другой конец кокпита, мне пришлось переждать полчаса, затем на цыпочках подойти к тому месту, откуда его было видно, и тогда я убедилась, что он спит. Тут я спустилась вниз и начала обследовать каюты.

— Нашли, что искали?

— Нет. Конечно, это был не самый тщательный обыск, потому что я боялась надолго там задерживаться или зажигать слишком много света, но все же мне удалось обнаружить три чемодана, осмотреть их содержимое, но там не было ничего, что могло бы принадлежать Патрику. Два из них были явно Моррисона и Руиса, в них лежали их бумажники, но вот в третьем, в одной из кают с оружием, я не нашла ничего, кроме повседневной одежды, бритвенных принадлежностей и тому подобного. Судя по размеру, одежда могла принадлежать и Айвсу, но его бумажника там не оказалось, эти типы почему-то выбросили его за борт.

— Если только он не лежал в кармане хлопчатобумажных брюк, которые нашли в ялике, — возразил Ингрем. — Те два человека с “Дорадо” могли его взять.

— Об этом я тоже подумала, но мне почему-то кажется, что они этого не сделали. Помните, мне удалось переговорить с ними?

— А у вас есть хоть какие-то предположения, почему бандитам понадобилось уничтожить все, чтобы этого человека нельзя было опознать?

— Погодите минутку. Я не должна внезапно замолкнуть, это подозрительно, так что потерпите.

И она пронзительным голосом фальшиво запела:

— Когда ирландка улыбне-е-ется, похоже, что пришла ве-е-есна-а-а... — и, резко оборвав пение, весело сказала:

— Он подумает, что я упала или что вы чем-то в меня запустили.

— Так ведь теперь не имеет значения, считает Руис вас пьяной или нет.

— Нет, имеет, — возразила Рей. Она затянулась сигаретой, кончик ее разгорелся, осветив на миг прелестное лицо, на котором красовался огромный синяк. Оно, словно порок, влекло и отталкивало. “Еще немного, и я начну за ней ухаживать”, — подумал капитан.

— К чему это вы клоните? — спросил он.

— Мне не хочется, чтобы Руис понял, что я его обманываю. Он меня сильно презирает, пусть так и остается.

— Зачем?

— Наша единственная надежда — захватить его врасплох, пока Моррисон будет оставаться здесь, на островке. Вам ни за что на свете не удастся подойти к этому человеку сзади. Я наблюдала за ним весь день, он на редкость бдителен.

— И слишком крепок, чтобы его могла сбить с ног женщина, — парировал Ингрем. — Если Руис и выглядит хлипким, то только рядом с Моррисоном.

— Если все хорошо рассчитать, мне достаточно отвлечь его всего на три-четыре секунды. Ладно, оставим эту тему и поговорим лучше о Патрике. Что-то тут не сходится. Он был на яхте. Парни сказали, что Айве утонул.

— А вы уверены, что он действительно был здесь? — спросил Ингрем.

— Определенно. Мне удалось разговорить Моррисона. Холлистер — это Патрик Айве, и никто другой. Он, правда, не сказал Моррисону свое настоящее имя, но практически признал, что он не Холлистер. И, конечно, громила понимал, что “Холлистер-Дайкс лэбораториз” — сплошная выдумка. Этот человек наплел Моррисону, что он — доктор медицины, который получил под зад от комитета по этике медицинской ассоциации какого-то штата за незаконный аборт. Вылитый Айве.

— Подождите-ка, — остановил ее Ингрем. — Он был наркоманом?

— Хотите сказать, употреблял ли Айве наркотики? — удивилась Рей.

— Героин.

— Нет, его можно обвинить во множестве грехов, но только не в этом.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Разве что он пристрастился за последние четыре месяца, это в тридцать шесть-то лет? Кажется несколько сомнительным.

— Похоже на то. Так, тогда еще один вопрос. Он точно был штурманом на самолете во время войны?

— Да.

— Может быть, вы приняли на веру его слова? Я понял, что этот человек любил приврать.

— Согласна, но как раз про штурмана я знаю не с его слов. Мы были знакомы во время войны, когда он тренировался в полетах. На пилота ему сдать не удалось, только на штурмана. Его приписали к команде бомбардировщика “В-17” в Англии.

Ингрем закурил одну из оставшихся двух сигар. Кусочки головоломки постепенно складывались, он был почти уверен, что знает, почему Руис задумал смыться. При этой мысли холодок пробежал по спине капитана, он понуро ссутулился. Пришлось рассказать Рей о визите Руиса.