— Слушай, что за парень этот Моррисон?

— Он тверд, как кремень, и себе на уме.

— Ты давно его знаешь?

— Встречались то здесь, то там, еще со времен войны. Мы были вместе в Новой Гвинее, а потом нас отправили с отрядом наемников на Филиппины. О партизанской жизни он книгу мог бы написать.

— Испанский он выучил именно там?

— Да, но не во время войны. Он родился на Филиппинах, его отец владел копями. У этого малого способности к языкам, знает тагальский, немецкий и еще пару никому не нужных индейских наречий. А еще он может говорить, как битник. Кстати, а ты где научился испанскому?

— В Мексике, Пуэрто-Рико. Но у меня не такое хорошее произношение, как у него.

— Это точно, — подтвердил Руис.

— А ты сам откуда?

— И оттуда, и отсюда. В школу ходил в Штатах.

— Американский подданный?

— Да, со времени войны.

Карлос замолчал. Ингрем ждал. Не для того ведь этот парень притащился на остров, чтобы обменяться биографическими данными. Наверное, он просто сбежал с вечеринки из-за присущей испанцам неприязни к пьянству, но, возможно, дело не только в этом.

— Слушай, Куба отсюда далеко? — спросил Руис.

— В сотне миль или немного меньше, а что?

— Просто спросил. А как ты думаешь, можно ли добраться до нее на плоту?

— Если на нем будет несколько человек?

— Нет, один.

— Очень мало шансов, даже в одиночку, уж больно плот мал.

— Мне тоже так кажется. Но если мы снимемся с мели, то пройдем неподалеку, правда?

— Это точно. Путь в Карибское море отсюда лежит через пролив между Кубой и Гаити. Мы пройдем в виду мыса Мейси.

— Мейси?

— Punta Maisi, это восточная оконечность Кубы.

— Уже понял.

Парень собирается улепетнуть, подумал Ингрем. Но почему? Ведь до сих пор они с приятелем были заодно. Какое-то смутное воспоминание мелькнуло и тут же пропало.

— У тебя неприятности? — спросил он. Конечно, правды услышать не удастся, но кое-что по ответу понять будет можно.

— Ненадежная это операция, — признался Руис, — и становится все ненадежнее. Мы не сможем ее завершить.

— Похоже на то. Очень даже похоже. Но, должен заметить, операции типа “режь и беги” на Филиппинах не делали вас почетными клиентами страховых компаний.

— Наверное, я тогда был моложе. Когда тебе девятнадцать, всегда кажется, что умрет кто-то другой.

В чем дело? — подумал Ингрем, а вслух предположил:

— Ты беспокоишься из-за этой попойки?

— Конечно, а ты разве нет? Значит, дело не в ней.

— Как насчет одного предложения? — осторожно спросил капитан.

— Никаких предложений, — тихо, но решительно ответил Руис.

— Послушай, кража яхты не такое уж страшное преступление, если владелец не жаждет крови.

— Нет, — повторил Руис. — Я уже говорил, что мы с Элом давние друзья.

— Но ты ищешь способ сбежать.

— Это совсем другое дело. Если человеку не нравится операция, он всегда имеет право выйти из игры, не предавая товарища.

— Ладно, делай как знаешь, — махнул рукой Ингрем и прислонился к ящикам. — А что представлял собой Айве?

— Не самый плохой малый, которого я знал, если не верить тому, что плел. Трепач.

— Так я и предполагал, — кивнул головой Ингрем и, помолчав, спросил:

— Кстати, где карта девиаций для компаса, не знаешь?

— А что это такое? — удивился Руис.

— Ну, такая карта с поправками на ошибки компаса. Ведь вы сделали новую, когда собрались в плавание?

— А зачем? Что-то я не понимаю, приятель.

— Чтобы поправлять показания компаса, — объяснил Ингрем. — Послушай, вы ее сделали или нет?

— Ничего такого не знаю.

— Хочешь мне внушить, что вы загрузили в каюты три или четыре тонны стали, не желая учесть ее влияния на показания компаса?

— А, ты об этом. Конечно учли, тут не надо быть моряком, любой бойскаут знает. Во всяком случае, Айве об этом позаботился.

— Как? — полюбопытствовал Ингрем.

— Он взял азимут на берегу до погрузки и после нее, а разницу показаний где-то записал. Эл должен знать где.

— Понял, я его спрошу.

Руис затушил сигарету о песок и поднялся.

— Отправлюсь назад и посмотрю, удастся ли соснуть. Очень бы хотелось.

— До завтра, — попрощался Ингрем и привстал.

— Не стоит этого делать, — предостерег Руис насмешливым тоном. — Не провожай меня до дверей.

— Как знаешь. Кстати, насчет Айвса, он когда-нибудь называл тебе свое имя?