Вероятносергей снова запускает генератор. Вот теперь мне действительно страшно. В моей старой школе мы тоже не были образцовыми подростками. Частенько толпой сбегали с уроков, разрисовывали стены школьного туалета, а один раз даже заперли техничку в ее каптерке. Но все это не заключало в себе скрытого садизма. В том же, что происходило сейчас здесь, он явно присутствовал.

– Пять, торжественно выкрикивает Вероятносергей. И тут же коронно кланяется в камеру, потому что номер принадлежит ему. – Друзья, извините, со мной так легко не отделаетесь.

В ответ со всех сторон сыплются хлопки и звуки одобрения.

– Барабанная дробь, – нагнетает Вероятносергей. Мне хочется отвернуться, потому что смотреть за движением цифр слишком страшно. – Единица! – с ликованием оглашается приговоренный. – Молись, Копаева, ибо мстя моя будет страшна.

Девочка по фамилии Копаева, которой принадлежит первый номер, выглядит как героиня рекламы про шоколадные батончики. У нее странная детская прическа из двух кривых хвостиков, и на глазах смешные круглые очки. Явный фрик, который при этом держится так непринужденно, словно все четырнадцать лет только и делал, что целовал котов в задницы на глазах у всего мира.

– Боюсь-боюсь, – говорит она и показывает в камеру язык.

Сергей нагнетает и без того напряженную атмосферу. По крайней мере таковой она является для меня. А затем говорит:

– Отхлебни воды из сортира.

Присутствующие захлебываются от смеха. И мне тоже смешно, потому что это конечно шутка. Одна Копаева не разделяет всеобщего веселья.

– Загадай что-то другое, – серьезно говорит она. – Иначе в следующий раз я своим желанием опущу тебя так, что ты до конца школы не оправишься.

Вероятносергей делает печальное лицо, – малышка, может напомнить тебе прошлый понедельник? Ведь я тоже просил тебя, и даже умолял. Но ты была не в том настроении. Так вот, теперь я говорю – иди и пей из унитаза. Надеюсь твоя мама хорошо его отмыла?

Происходящее шокирует меня настолько, что я практически перестаю дышать, наблюдая за тем, что творится на экране. Злая Копаева с перекошенным ненавистью лицом, встает и прихватив с собой ноутбук, тащится через всю квартиру к туалетной комнате. Я до последнего не верю, что она сделает это. Похоже, остальные тоже сомневаются. Но девчонка ставит ноутбук на пол, рядом с туалетом, поворачивает его камеру, и на глазах у десяти человек, зачерпывает рукой воду. Оттуда. Из самых недр. Ей требуется не больше пары секунд, чтобы собраться с духом, после чего, под ободряющие возгласы она делает несколько глотков. Следом за этим ее рвет. Но это уже мало кого интересует.

В какой-то момент я перестаю верить в происходящее. Может это сон? Да, скорее всего. Потому что представить подобное наяву очень трудно.

– Хорошая девочка, – говорит Вероятносергей и тут же, не насладившись достаточно чужим унижением, запускает генератор.

– Номер два, – лицо его растекается в кривой ухмылке. – Кисеныч, давай, будь поизобретательней. Бери пример с меня. А не то, мы все заснем от скуки.

В подтверждение его слов кто-то демонстративно храпит.

Кисеныч – парниша с классической дебиловатой внешностью. У него слегка приоткрыт рот, а глаза, будто приклеенные, бесцельно блуждают из стороны в сторону. Возможно, он параллельно играет на компьютере, от того и создается такое впечатление.

– Ага, – согласно бурчит Кисеныч, и вдруг лицо его замирает. Из дебиловатого оно странным образом перевоплощается в напряженное и внимательное.

Даже в миниатюрном экранчике, я улавливаю эту перемену и теперь поочередно поглядываю, то на мелькающие цифры генератора, то на Кисеныча.

– Восемь.

Я не сразу слышу свой номер. Странное дело, но даже глядя на восьмерку, зависшую посреди экрана, я не спешу соотносить ее с собой.

– Новенькая? Але, гараж! – это Вероятносергей обращается ко мне уже не в первый раз. – Наста-а-ал твой ча-а-ас, – поет он заунывно. – Да ладно, не очкуй. Кисеныч примет во внимание, что ты первый раз. Правда братан?

– Ага, – подтверждает Кисеныч. – Больно не будет.

– И что ей сделать? – нетерпеливо спрашивает кто-то из девчонок.

– Говоришь, для начала не пугать сильно? – задумывается парень. – Ну пусть тогда покажет сиськи.

Все смеются. И я тоже. Шутка кажется мне детской. Конечно, шутка. Как же иначе. Но когда смех прекращается, на меня устремляются десять любопытных пар глаз.

– Давай! – замечает кто-то. – Или ты хочешь, чтобы мы тебя уговаривали?

– Нет, – отвечаю я, имея в виду, что не нуждаюсь в их уговорах и одновременно не собираюсь делать то, о чем они просят.

В воздухе зависает молчание.

Первым его нарушает Вероятносергей.

– Так, новенькая. Тебе, может, непонятны правила наших собраний. Но здесь все по-взрослому. Соскочить нельзя. Ты уже была с нами. Видела, как Леха кота в жопу целовал, а Танька пила из толчка. Смотрела, не отворачивалась. А у нас так заведено – кто один раз увидел, тот с нами. Ты могла сразу отказаться и тогда вопросов бы к тебе не было. Но ты осталась. И сидела бы дальше, наблюдая за остальными, если бы твой номер не выпал. Так не пойдет. Ты в игре. И точка.