Меня такое не интересует. Но, просто из любопытства, делать-то все равно особо нечего, где хоть находятся эти двери?

Банально. Одну из них приложение поместило в кладовку. Крохотная комнатка, метр на метр, где мама обычно хранит закрутки и разный хлам. Другая дверь ведет на балкон.

В этот момент я слышу в коридоре шуршание и одним махом забираюсь под одеяло. Очень вовремя, потому что кто-то осторожно заходит в мою комнату. Нет, не заходит. Стоит на пороге. А я делаю вид, что мерно дышу во сне и даже пытаюсь посапывать для правдоподобности.

– У тебя планшет светится, – негромко говорит знакомый, но неприятный голос.

До меня доходит, что свет от экрана, который я забыла закрыть, просвечивается через одеяло. Приходится выбраться наружу.

В дверях стоит Крашенная. Точнее, уже Облезлая.

– Чего тебе? – спрашиваю я, сама, поражаясь тому, чего это мой голос каждый раз звучит дружелюбно.

– Хотела узнать, у тебя сиги случайно нет?

– А? – я как идиот не понимаю, чего она хочет.

– Ну, сигареты? Ты не куришь?

– Эээээ. Нет. Но скоро начну, если нас продержат дома еще пару месяцев, – зачем-то вру я. Неужели хочу показаться крутой? Перед кем, спрашивается, выделываюсь?

Девушка улыбается моему ответу, желает мне спокойной ночи и выходит из комнаты.

Вот теперь все становится действительно стремно. Не то, чтобы меня воспитывали в духе благородных девиц. Некоторые девчонки в моей прошлой школе курили, и я не делала из этого криминала. Но лично для себя, где-то глубоко на подсознании я всегда понимала, что смерть от рака легких – не лучший финал для молодого человека, перед которым есть тысячи других вариантов. В конце концов, если уж очень хочется сыграть в рулетку, можно заняться экстримом: выделывать сальто на роликах в полете со ступеней; опаркурить все соседние крыши; если есть деньги – сто один раз прыгнуть с парашютом. Вероятность скопытиться в пределах десяти ближайших лет здесь тоже велика, но по крайней мере, другие будут говорить, что ты клевый чел, а не банальный подзаборный курильщик.

Мне стремно оттого, что моя мама не переносит табачный дым. О бабуле и говорить нечего. А теперь выходит, что новая подружка отца рано или поздно будет курить в нашей квартире. Не на лестничной площадке – это точно. Оттуда ее в два счета погонят соседи. И по всему выходит, что в нынешнем состоянии мама ничего не сможет ей сказать. Уф… это и переварить-то трудно.

Чтобы хоть немного переключиться, я возвращаюсь к дверям.

«Рядом с вами одна дверь» – сообщает мне приложение. Понятно. Значит они еще и срок годности имеют. Меня жутко распирает посмотреть, что представляют собой эти двери. Но та, что осталась – ведет на балкон. Попасть на него можно только через бабушкину комнату. Часы показывают половину второго ночи, а моя мама спит, как часовой на посту – любой шорох и она тут же вскакивает по стойке «смирно». Но, что мне остается? Теперь я точно уже не усну до утра. Любому нормальному подростку нужно тратить положенное число калорий в день. В пересчете на норму, за те дни, что я безвылазно провела в этой квартире, при мне остается запас, которого хватит, чтобы переплыть Атлантику.

Я поднимаюсь, предусмотрительно тушу планшет и на цыпочках подхожу к двери. За ней вроде тихо. Но кто знает, что делает сейчас облезлая охотница за сигаретами. Дверь предательски скрипит и выпускает меня в темный коридор. Бесшумно проходя мимо комнаты, где сейчас обитают квартиранты, я искренне борюсь с искушением подслушать, что творится внутри. Желание и одновременно отвращение так велико, что я ощущаю абсолютную ненависть к себе.

К счастью бабулина дверь открывается бесшумно. Я проскальзываю внутрь и тут же погружаюсь в ароматы спиртовых настоек, трав, неизвестных мне лекарств, которые мое обоняние почему-то упорно связывает с детской инфекционной больницей.

Мама спит в не самом удобном раскладном кресле, подтянув колени к груди, отчего они наполовину выпирают над полом. Бабушка, как обычно лежит на спине. Она всегда в одной и той же позе, и мне кажется, что это должно быть ужасно неудобно. Я настороженно слежу за ее лицом, которое направлено в мою сторону и в любой момент готово ожить.

Делаю шаг. Еще один. Тихо, как в вакууме. Как будто мои родственники совсем не дышат. К счастью шести шагов достаточно, чтобы достичь желаемой цели. Но теперь передо мной другая проблема. Нужно включить планшет для того, чтобы посмотреть на дверь через экран, если я правильно понимаю задачу. Однако, яркий свет наверняка разбудит маму.

Я, подобно спецагенту из голливудского фильма, плавно укладываюсь животом на пол, таким образом оказываясь ниже уровня бабулиной кровати и одновременно, этой же кроватью закрытая от мамы. Вот теперь я без страха открываю планшет.

Большего облома невозможно было и ожидать.

«Рядом с вами нет дверей» – сообщает громогласный механический робот.

Я зажимаю рот рукой, пытаясь сдержать то ли позыв истерического хохота от своего глупого положения, то ли скрыть вздох сожаления.

Какое-то время в комнате царит тишина, а потом мама негромко произносит:

– Катюша, разогрей себе котлеты с гречкой.

Чувствую, как напряжение постепенно отступает. Мама даже во сне мечтает накормить меня.

Несмотря на упорные попытки, заснуть мне удается только ближе к пяти утра. А без десяти минут восемь, обеспокоенная мама врывается в мою келью и сообщает, что пора «идти» в школу. Я легко могу парировать удар, поскольку мне достаточно проползти один метр до компьютерного кресла, но мама зачем-то требует, чтобы я умылась. Как будто в окошке, размером два на два сантиметра видны гнойные комочки в уголках моих глаз.